Он просто душка

17 глава

— Ну что? Как тебе прогулка? — спрашивает Дазай, стоя около дома Накахары.

— Прекрасно, — смущённо мямлит голубоглазый, прокручивая моменты милой прогулки по окрестностям.

— Тогда до встречи, — шатен по своей привычке положил руки в карманы и встал боком, собираясь уходить.

— Стой, — достаточно громко сказал рыжий, делая два шага к мужчине

— Что? — он развернулся и тоже сделал шаг к голубоглазому

— Не так, по-другому, скажи «до завтра», — Чуя хочет, чтобы Дазай хотя бы на словах подтвердил свои намерения видиться каждый день.

Шатен нахмурился, не понимая к чему всё это, а школьник расстроился с такой реакции, опуская рыжую голову. Стало стыдно. С чего он вообще решил, что Дазай должен для него делать подобное?

— Ты чего это?.. — удивился кареглазый и взял в руки чужое лицо, вглядываясь в голубые глаза, которые упорно переводили своё внимание на другие предметы.

— Зачем Вы всё это делаете? Я Вам явно надоел... Почему просто не скажите мне это? — теперь он смотрел в упор, произнося всё это с каким-то наездом.

— Чуя, — с болью в голосе произносит шатен, когда видит наступающие слёзы подростка, — ты прелесть, которая не может надоесть.

Тем не менее голубоглазый не успокаивался.

— Не верю... Вы что-то задумали, вот и втираете мне эту ересь — шатен закатил глаза, маленькая идейка сама пришла ему в голову.

— Раз так, то держи подзатыльник, — он быстро наклонился и прилип губами к накахаровской щеке, чувствуя как та начинает гореть — До завтра, рыжик — Дазай, пользуясь чужим смятением, быстренько смылся в неизвестную для всех, кроме него, сторону.

***

Зайдя в квартиру Чуя понял, что сегодня дома ночует один, признаков прихода матери не было от слова совсем. Грязная посуда горкой лежала в раковине, а мелкая грязь с пола незаметно собиралась тканью накахаровских носков, что были в данный момент натянуты на стопы. Надо бы чуток прибраться. Рыжеволосый, туго затянув резинку на вершине макушки, принялся за уборку.

***

Время около двенадцати часов ночи. Подросток валится с ног, спина сильно болит, а рука, обожённая ещё в кинотеатре, вообще курит в сторонке.