Arrest me

Day 7. Dressed/naked.

— Согласны ли вы, Чон Чонгук, взять в законные мужья Чон Чимина, быть с ним в горе и в радости, в богатстве и в бедности, любить и оберегать его всю свою жизнь?

— Да.

— Согласны ли вы, Чон Чимин, взять в законные мужья Чон Чонгука, быть с ним в горе и в радости, в богатстве и в бедности, любить и оберегать всю свою жизнь?

— Согласен.

— Объявляю вас мужем и мужем. Можете поцеловать жениха.

Как только священник заканчивает с официальной частью, Чонгук притягивает любимого ближе к себе, наклоняется и у самых губ шепчет:

— Чимин…

— Чимин! Чон Чимин!

Вышеназванный крупно вздрагивает, едва ли не подпрыгивает и сонно смотрит на красного от злости профессора, что склонился над непутевым студентом. Из разных концов аудитории слышится смех, и Чимин понимает, что уснул на паре, и уже даже готовится к тому, что его пошлют к ректору, но звучит спасительный звонок, и он первый вылетает из помещения, слыша вслед гневные крики мистера Кана и смех одногруппников. Коридор постепенно наполняется людьми, выходящими из разных аудиторий, образуется толкучка по пути к столовой. Чимин, как и обычно, во время обеденной перемены поднимается на крышу, где уже есть несколько таких же студентов, не любящих шумиху. Он подходит к самому ограждению и садится на край, придерживаясь за перила. Ему уже который день кусок в горло не лезет, поэтому Чон планирует все полчаса просидеть здесь, смотря на проходящих внизу людей, на пейзаж города, на проезжающие автомобили.

С отъезда Чонгука прошла всего неделя, а Чимин уже чувствует себя таким ненужным и бесполезным, будто бездомная собака. Когда старший только уезжал, он и подумать не мог, что его будет так ломать. Он похудел на четыре килограмма, практически не спал все эти дни и постоянно смотрел на телефон, ожидая звонка брата. Чимин вообще не понимает, почему в другой город на задание отправили именно его парня с его напарником, хотя был Тэхен, который родом из Тэгу и смог сориентироваться в городе, где прожил половину жизни. Первые дни Чимин держался: проводил время с друзьями, разнимал Сокджина и Богома во время их мелких перепалок, спал по ночам, был таким же активным на тренировках, смеялся, как ни в чем не бывало. Но на четвертый день его начало практически ломать, есть не хотелось, спать не хотелось, все дни он ходил словно в воду опущенным, и, вообще, его состояние было подобием затяжной депрессии. Тоска по парню была ужасной, и Чимина, порой, начинала пугать такая привязанность, но не то чтобы он хотел от нее избавиться.