История этого пациента была особенно печальной, хоть и со справедливым, по-своему, концом. Он попал в отделение реанимации в очень тяжёлом состоянии — онкология в последней стадии, от желудка почти ничего не осталось, метастазы по всему телу, внутренние кровотечения. Это был нестарый ещё мужчина, 54 года. Было ясно, что ему не выбраться, и мы могли только уменьшить его боли.
Он оставался в сознании какое-то время, и мы знали, что у него есть только жена — молодая девушка. Мучаясь от боли, мужчина просил нас, врачей, позвать её, пустить к нему. В таких случаях мы делаем исключения — родные должны попрощаться. Да вот беда — жена не ехала к нему. Ей звонили много раз, она обещала, что подъедет, но не появлялась.
Может быть, была очень занята? Тот пациент был бизнесменом, у него было сразу несколько фирм. Вся его собственность должна была перейти молодой супруге. Мы гадали — может, она пытается уладить дела мужа? Но, скорее всего, дело было в равнодушии.
Он почти не приходил в сознание, его показатели ухудшались час от часа. И даже в таком состоянии он продолжал звать, ждать жену. Даже ругал нас — всё думал, это мы её к нему не пускаем. Пошли третьи сутки с тех пор, как он оказался у нас, и стало ясно, что до следующего дня ему не дожить.
Около часа дня наступила клиническая смерть. Её точное время уже вписали в карту, когда он вдруг вздохнул и очнулся. «Анночка! Где же она! Позовите!». Вся смена была шокирована. Жене позвонили сразу же. Она в очередной раз сказала, что сейчас приедет — и снова не появилась.
К трём часам дня мужчина потерял сознание. В половине четвёртого наступила клиническая смерть — вторая за день. «Отмучился», — выдохнул кто-то из врачей, но пациент вновь пришёл в себя. И вновь позвал жену. После второго раза одна из наших санитарок, баба Катя сказала, что побудет с ним.
История повторилась в пять вечера. И в семь вечера. Жены пациента всё нет. Баба Катя так и сидела с ним, гладила по руке, шептала что-то успокаивающее. Каждый раз звала врачей. В девять вечера он ушёл окончательно — уже не смог очнуться. Дежурный врач зафиксировал время смерти и оформил документы.
Наутро, надо сказать, жена нашего пациента всё-таки приехала. Только чтобы забрать документы и бывшие при нём личные вещи. Красивая, холёная девушка — и ни тени скорби на лице. А ведь её муж провёл в агонии восемь часов, столько раз возвращался «оттуда» для того, чтобы просто попрощаться с ней. Видимо, в их паре любил только он. Когда она уже направлялась к выходу из отделения, к ней подошла баба Катя и что-то тихонько сказала. И вот тогда лицо девушки изменилось. Она побледнела, поджала губы, глянула на санитарку и быстрым шагом, почти бегом ушла к лифтам.
— Что ты ей сказала, баб Кать?
— Что надо, то и сказала, а вам знать необязательно.
А нам всё же было интересно. Даже завотделением не смогла пристыдить молодую супругу, а санитарка только пару слов шепнула. Но она упрямо не рассказывала, что это были за слова.
***
Через несколько месяцев после этого к нам в реанимацию на скорой привезли новую пациентку. С острыми болями, но в сознании. Показатели плохие. Запущенный рак шейки матки, метастазы, кровотечения. Бледная, запавшие глаза, скрюченная от спазмов — мы и не узнали бы бывшую красавицу, жену того самого пациента, если бы не баба Катя. А та только взглянула на девушку и сказала: «Ну, всё как я и говорила».
Оказалось, тогда в коридоре она передала ей слова её мужа. Перед самой смертью, промучившись уже много часов, он сказал нашей санитарке, что вернётся за своей женой, заберёт её с собой, раз она с ним не попрощалась. Так и вышло. Девушка умерла через сутки после поступления к нам. Рак буквально съел её изнутри за те несколько месяцев, что прошли со смерти её мужа.
