Пока ты спишь в своей постели

7.Топор

— Ты уверен? — спросил мальчик, хлопая ресницами.
— Всё будет хорошо, не беспокойся, я много раз так делал. — Линдеманн провёл ладонью по его волосам, — Бруно…
— Его нужно забрать?
— Да, только вот как? Я никогда не забывал этих животных, — пробубнил Тилль.
— Их было много? — Рихард растерянно смотрел на него, не понимая, почему мальчик, который показался ему таким хорошим и милым, делает столь нехорошие вещи.
— Семь… Восемь.
–И твои родители знали обо всех?
— Хм, нет, каких-то я скрывал, тихо затаскивая в свою комнату и такой же тенью выводил их на прогулки, если это было необходимо, а некоторых тащил под видом потерявшихся зверушек, которые очень хотят кушать, хотя они таковыми и являлись, — Тилль задумчиво посмотрел на свой стол и встал с кровати. — Сиди здесь, я принесу его и наши куртки.
— А… Я пришёл так, без куртки, — Круспе сидел у изголовья кровати, его лицо было серо-голубым в свете луны, которая молча с тёмного ночного неба глядела на те нехорошие дела, совершаемые маленьким нехорошим мальчиком, имевшем, наверное, очень хорошее сердце.
— Чёрт, подожди, — он подошёл к большому шкафу и открыл двери, — вот, держи.
В его руке была ярко-красная олимпийка. Рихард подошёл к Линдеманну и взял её, тут же пытаясь надеть олимпийку на себя. Когда у него это вышло, он посмотрел в зеркало, вмонтированное в дверь шкафа, вещь была немного велика в силу возраста и габаритов мальчиков.
— Ну как? — Линдеманн взял два края олимпийки в руки и одним движением вставил замок, начиная застёгивать. — Подними голову, — он застегнул молнию до конца, стараясь не задеть подбородок. — Тепло?
— Вполне.
— Сиди и жди меня, постарайся не шуметь, потому что мы, вроде как, должны спать.

      Он открыл дверь комнаты и вышел в коридор, оглядываясь. Во всём доме стояла гробовая тишина. Мальчик тихо наступал на красный ковёр, что лежал на полу. Скрип. И Тилль замер на месте. Так же тихо ступая по лестнице, Линдеманн осмотрелся. Бруно лежал под столом на кухне, мирно посапывая. Скрип. И в темноте дома заблестели два чёрных глаза. Щенок завилял хвостом, подпрыгивая на месте и стартанул к мальчику.
— Да тихо ты, разбудишь всех, — он спустился и поднял собаку на руки, одной ладонью зажав щенку пасть.
Обратный путь он проделал в такой же тишине, только в этот раз не наступив на те скрипучие половицы. Зайдя в комнату он узрел наимилейшую картину: Рихард, положив руки на колени, подставил их себе под голову и задремал.
— Риш, Ришка, просыпайся, — он поставил Бруно на пол открывая окно.
— А, что? — мальчик разлепил веки, смотря на щенка. — Мы его зарежем, да?
— Угу… — задумчиво пробормотал Тилль. — Ты держи топор, а я сейчас спущусь с Бруно. — Линдеманн влез на подоконник, подзывая к себе щенка.
— Миц-миц-миц, — прошептал он, подбирая собаку.

      Лестница поскрипывала под ним, пока Круспе собирался с мыслями, всё ещё не до конца понимая, зачем Тилль всё это делает.
— Риш, скидывай топор, — сказал Тилль, смотря на мальчика, что высунул голову из окошка.
— А как? — спросил он.
— Ну как-как? Берёшь, и скидывешь, — миг. И в руки Линдеманна прилетел топор. — Умничка, а теперь сам спускайся.
— Я это… Высоты боюсь, — виновато проговорил Круспе.
— Ну… Ты вниз не смотри, только побыстрей давай.
С горем пополам спустившись, они отправились в лес. Ступая по мокрой траве меж деревьями, они разговаривали обо всем на свете, пока Рихарду в лицо не прелетела пощёчина от явно агрессивно настроеной ветки.
— Ой! — вскрикнул он, тут же прикасаясь к ушибу. На пальцах осталась алая жидкость. — Т...Т...Т... Тилль, у м...м...м..меня т...т...т...тут к...к...к...кровь.

      Линдеманн, шедший впереди, обернулся.
— Ну как ты так, а? —
–Закрой глаза!
мальчик нагнулся к его щеке. Он посветил включенным фонариком на лицо Рихарда...
— Не волнуйся, просто небольшая рана, зашивать не придётся.
Усмехнулся мальчишка подшучивая над мелким...
— Мне больно, — прошептал Круспе, — пошли домой, а?
— Нет, не пойдём, — свет от фонарика резанул глаза, — хочешь, иди один.
— Нееет..., я темноты боюсь.
— Высоты боишься, темноты боишься,крови боишься, даже меня боишься, чего ж ты не боишься? — спросил Тилль.
— Всего боюсь, ничего не могу с собой поделать, уж извини…
Дойдя до кладбища, они остановились. Тилль вручил фонарь Рихарду.
— На, свети!
— Куда? — Круспе побаивался, как бы Линдеманн и его не зарубил.
— Ну, сюда, — он указал на бревно, лежащее справа от него.
— Хорошо, а...а...а... ты его прям так? — спросил мальчик, дрожащими голосом, указывая на щенка.
— Что «прям так»?
— Н...Н...Н...Ну, убьёшь.
— Топором как обычно.
— О’кей…
Он положил щенка на бревно и приставил топор ему поперёк горла. Щенок издал подобие визга.
— Ну пока, товарищ.
Миг.Щенок начинает визжать.. Голова откатывается и падает с бревна на землю. Тилль срывает близ растущий лопух и вытирает кровавые руки.
— Ну вот и всё… — он поднял тельце Бруно вместе с головой и пошёл к недавно вырытой для него яме, кидая туда разрубленного щенка.

А Рихард так и стоял как вкопанный, не смея даже вдохнуть, пытаясь переварить то, что только что увидел. Мысли неслись непробиваемым потоком,плача  он наблюдал, как Тилль вбивает в землю табличку, достаёт из кармана карандаш и пишёт на доске «Бруно».

— Ну что домой?Что с тобой?

В свете фонаря он был похож на маньяка.