Обречённые выжить

День 2: Умершие, но живые.

(Людям, которые не читали «Всё ради игры», может показаться, что переписка в середине главы тупая и лишняя, но нет.)

***
Стадион разрывался от возбуждённого гула болельщиков. Болельщики во всех возможных оттенках оранжевой формы залили трибуны - у Лисов и Длиннорогих был один и тот же командный цвет. Лисички в чирлидерской форме уже толпились возле оргстекла. Но матч задерживали. И возмущённое обсуждение десятков тысяч людей резало слух. Кто-то жаловался в открытую на потраченные деньги, кто-то требовал объяснений, кто-то просто предполагал причины для задержки. Арбитры громко переговаривались с судьями, перебивая друг друга. И только Тецудзи не мог поверить в происходящее, когда в интернете объявили о крушении борта A-64 с Лисами и Воронами. Это было хуже удара ножом. Страх и непонимание завладели мужчиной. Дальнейшее осознание заставляло колени подкашиваться. Это будет самая ужасная трагедия для всего мира спорта.
Свет резко погас, заставляя трибуны умолкнуть. На больших цифровых экранах под потолком стадиона каким-то неизвестным образом начали крутить запись новостей. Но сейчас было не до этого.

«...в данный момент о состоянии пассажиров нет никакой информации.»

Свет снова залил помещение. Но мёртвая, гнетущая, отдающая горечью тишина повисла в воздухе. Никто не решался сказать хоть слово. Потому что такого никто не ожидал. Это слишком жестокая участь даже для университета Эдгара Аллана, у которого сегодня должна была быть игра с Троянцами на этом же корте. Сгореть в салоне самолёта, утонуть где-то в бескрайних водах океана, оставив после себя лишь гниющие кости, которые пойдут в пищу рыбам. Около тридцати пяти людей и по совместительству выдающихся игроков закончили свою жизнь так быстро и печально, где-то далеко отсюда. И ни у кого из их близких не будет возможности похоронить хотя бы их прах.

Наконец-то тишину раскромсали всхлипы и причитания родных. Лисички уронили свои блестящие помпоны, игроки Техасской команды тяжело опустились на скамейки за плексигласом, готовым треснуть, как стекло, и вдребезги разбиться от плача родственников, ужасающего шёпота шокированных фанатов, от печально играющего оркестра «Оранжевых ноток».

- О, боже!... Мой Ники, мой бедный мальчик! - слова Эрика были еле слышны из-за содрогающих плечи рыданий. Возлюбленный обещал, что не оставит на нём живого места от поцелуев, когда они встретятся. Но теперь ничего уже не останется: ни разбитого сердца Эрика, ни лучезарно улыбающегося Ники, ни счастливого будущего. Только фотографии в галерее, сплетённое кольцо из цветного бисера на безымянном пальце, которое он так же сделал для Ники, считающего украшения почти обручальными, и воспоминания о прикосновениях будут подтверждать существование такого прекрасного человека.