К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
И отверзил очи блаженный, и узрел: сложились путами корения изсохнутые и наполнили покои его. И бысть корения те, точии вены на руках. И шли ко началу своему - менились ноги его в древа столб.
И аки древо изсыхает без воды, тако и блаженный. Вода же, поившая его, - дела благие и поступки, испарилась ныне. Отнележе в венах пресвитерских токмо праздность и леность, и нет места иному.
Восседал блаженный в пышных покоях своих, мерцающих окладами икон и ладана запаха полных. Разбросаны одеяния пресвитерские его. И не бысть хотенья Владыке молиться. И не бысть прежнего хотенья свершать дела благие и молебны служить. Охвачен духом праздным, не имея боле сил утешить душу свою и восстать от сна сладостного. Имел желанье токмо день и нощь в покоях проводить, да сны глядеть.
И вседушно любил то избранный блаженный, не противился - пленяла нега и сладость. Нежил в объятиях своих сон, точии мать ласкает чадо свое, и глаголил словеса песни, яко же мать любовно воспевает колыбельную младенцу своему. И тако добре и покойно делалось в душе, яко не бысть доселе.
Обаче нощь бысть не проста, а особа. Ныне вершится дело великое: идол Владыческий сделался и подношение уж алчет. Блаженные сбираются Владыке дар нести.
И особо надобно бысть там избранному блаженному, дух праздный поборя и корни с треском сломав, бо пресвитер он и надобно молебен отслужить. Обаче не один он пресвитер - бысть и иной. Брат он кровный блаженному, сотворившему идол и бывшим, точии паучье. То была их идея - Владыку задобрить дарами.
Обаче уж не до молебен пресвитеру, и пусто тщиться. Обвили путами сон и леность крепко, теснили и из объятий не пускали. И не осталось сил очи разомкнуть.
И стал пресвитер, точии древо в саду: неподвижен и мертв.
И столпотворились все блаженные в нощь. И не смели оные боле смыкать в моргании очи и наполнять вздохами лишними, бо пленял их образ Владыческий. Тако чуден идол бысть: сторицей боле росту, из злата и пол во внутри, руки его длины, точии нет начала и конца у них, простертые вперед для принятии даров.
И любовали на то блаженные, и добро делалось в душе. Обаче паче всех любовал на изваяние творец его - избранный блаженный, бывши точии паучье. Немерено золота на идол с братом они собрали. Ухмылка растеклась на устах, егда вспомнил, яко же краше стали покои его и брата его, яко же больше стали вина в кладовых и яства на столах их.
И стоял ближе иных к идолу брат его, пресвитер. И рече абие пресвитер, и тако глас его громок, точии молнии раскаты:
- Приди и припасти к пресвятому Господи, али не правдивы чувства ваши! Вручаем души и тела наши, чувства и глаголы, советы и помышления, вход и исход наши, преблагий и человеколюбивый Боже, прими в руки дар наш, и благослови, и восприми ко рабам Своим, и помилуй по великой милости Твоей!
И падали в ноги Ему, рече: «Авва, Отче!».
И разверзлись шесть притворов изваяния попеременно, бо дары принимали.
И воздвиг руки свои пресвитер к блаженным, и отверзились же уста и язык его, и глаголил, благословя Владыку и благословил их. И сошел, сотворя приношение о спасении и милости ради.
И на простертые и раскаленные длани идола клали живо дитя. И явилась слава Владыки всем блаженным: сошел огонь неистовый от Него и объял младенца.
И узрели сие блаженные все и мать его сносившая.
И не слышен плач детский, бо музыку играли во славу Владыки своего.
