Новая игра

Глава 14

С нападения на Дистрикт 6 прошел месяц. Это был самый, пожалуй, адский месяц в моей жизни, в которой дерьма хватало - мне было с чем сравнивать. После нашей победы и того, как Пайпер чуть не умерла, Сноу приказал сровнять повстанцев с землей, я сильно не возражал. Нам всем пришлось трудно - смерть Мелани подкосила меня, я был в ярости, делал вещи, которыми не горжусь. По приезде наших войск обратно, Финника, который-таки выжил при бомбардировке, вообще не было видно. Он не навещал Пайпер, которая находилась в стеклянном гробу, в частной клинике Капитолия. Ее тело висело в воздухе, для нее даже специально пошили черную больничную рубашку. Состояние моей родственницы было стабильным, ее организм полностью восстановился, но открывать глаза она не собиралась. Каждый день, проводя у нее по часу, я разговаривал с ней, но чаще всего молчал. Было больно смотреть на нее, хотя, даже в такой ситуации она не потеряла своей красоты. Она была похожа на Белоснежку, о которой мама в детстве читала мне сказки. Воспоминания о семье только подстегивали меня, я становился жестоким, вспоминая, как легко потерять дорогих тебе людей. Пока Сноу перебывал на переговорах, я взялся за уничтожения повстанцев. Но с этим возникли трудности. Во-первых, наша армия была не так велика, как я думал, в основном это были люди Беннет, которые не подчинялись правительству, в этот момент мне стало интересно, что же это за семья такая была. Во-вторых, территория Дистрикта 13 была окружена куполом, что-то на подобие того, что был на играх, и наши пушки так и не смогли пробить его. Бити вот уже месяц бьется над решением этой проблемы, а вместе с ним и лучшие умы Панема. Он говорил, что было бы намного проще решить эту проблему, если бы он знал, что использовала Пайпер при уничтожении самолета повстанцев, но никто из ее корпорации ничего не говорил по этому поводу. Они объясняют это тем, что это засекреченный проект, доступ до которого есть только у ограниченного круга лиц. Если с этим и можно было как-то разобраться то, то что творилось внутри дома Сноу было непостижимым и странным. Я поддался Китнисс, позволив делать ей то, что она хочет. Она хотела стать моей любовницей, она это и получила. После того, как мы впервые переспали с ней, я чувствовал, что делаю что-то неправильное. При всем моем равнодушии к ней, мне казалось, что ее первый раз не должен быть из-за моего эмоционального взрыва. Это случилось после того, как Пайпер поместили в стеклянный гроб: мне сообщили о провале бомбардировки повстанцев. Все случилось так быстро, что я даже не успел понять, как разорвал на Китнисс одежду. Я помню ее перепуганный взгляд, когда я кинул ее на кровать и навалился сверху. По ее щекам начали течь слезы, хотя ее тело тянулось ко мне, она извивалась и целовала меня. Ее слезы не давали мне покоя тогда, не дают и сейчас. Не контролируя себя, я начал целовать дорожки от слез, от чего она перестала плакать и лишь сильнее прижималась ко мне. Честно говоря, я помню все как в тумане, помню, только то, как пытался сдерживать себя, пытался быть нежным. Делать это было очень трудно, но я хотел сделать хотя бы это правильно. Впервые я был нежен с девушкой в постели. После той ночи наши отношения кардинально поменялись, Китнисс больше не боялась открыто спорить со мной, будто та ночь придала ей уверенности в своем влиянии на меня. Признаюсь, она начала мне нравиться больше такой, нежели той запуганной девочкой, которая пыталась быть храброй. Мы с ней на публику играли идеальную семью, а когда оставались одни, начиналась наша игра, в которой не было победителя. Мы ссорились, хотя это тоже была часть той игры, потом страстно мирились, казалось бы, что еще нужно, но меня все равно не покидало странное чувство. Что-то меня настораживало - все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя и было одно, что немного разбавляло всю эту сладость в наших с Китнисс отношениях. Она с каждым разом все сильнее пыталась удержать меня, и чем сильнее она пыталась держать, тем быстрее мне хотелось убежать от нее.