Fucking google

Лыжи

Вечера в Австрии - это нечто непередаваемое и неописуемое. Снег падал большими хлопьями, но, на мое удивление, температура воздуха повысилась, и находиться на балконе без верхней одежды было более-менее терпимо. Ночная Вена ничем не уступала в конкуренции ночному Нью-Йорку, но была больше пропитана романтикой и европейским духом. Здесь и дышалось гораздо легче.

Закрыв глаза и вдохнув побольше воздуха в легкие, отчего на секунду даже стало больно, я с горечью выдохнула, осознав, что этой скоро идиллии придет конец и моя жизнь снова потечет по серой жиже трудовых будней.

- О чем задумалась? - спросил тихо Гарри . Его едва уловимый шепот оторвал меня от размышлений.

Мы сбежали, не дожидаясь конца вечера, и надеялись, что сделали это незаметно. Уходить из отеля было поздно, ложиться спать - рано, поэтому решили где-нибудь посидеть вдали от веселой джазовой музыки.

Вечер приобретал романтический оттенок, и меня это пугало.

То, что происходило между мной и Гарри , было ошибкой, и я это понимала, но мне почему-то было все равно. Я не влюбляюсь. Нет, это же глупо. Мы знакомы всего каких-то несчастных без-пяти-дней-три-месяца, два из которых я люто его ненавидела. Может, «ненависть» - слишком грубое определение, но между нами не было положительных контактов.

А учитывая последние обстоятельства, которые нас сблизили, я была далеко не образцовым вариантом воспитанной девушки.

И почему меня это не волнует?

- Мне всегда говорили, что в Европе в тысячу раз красивее, но все равно хочется вернуться к себе, - я пожала плечами.

- В моем случае, Европа - мой дом.

- Ну да, - я фыркнула,- Странная смесь. Англичане - холодные учтивые люди с голубой кровью, а итальянцы - горячие, необузданные самцы.

Гарри рассмеялся:

- Кто-то явно перечитал романов, - он стянул с себя пиджак.

Двери на общий балкон, опоясывающий отель, были открыты, рядом с ними стояла небольшая деревянная кушетка, на которую можно было присесть, что я и сделала незамедлительно.

Изредка слышались голоса проходивших мимо людей, кто-то о чем-то рассказывал своему собеседнику, кто-то пел отрывки джазовых произведений. Было крайне весело, когда я услышала голос ребенка, который пытался спародировать пение Армстронга.