– Нет, нет и нет! – настойчиво заговорил Борменталь, – извольте заложить.
– Ну, что, ей-богу, – забурчал недовольно Шариков.
– Благодарю вас, доктор, – ласково сказал Филипп Филиппович, – а то мне уже надоело делать замечания.
– Всё равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.
– Как это так «примите»? – расстроился Шариков, – я сейчас заложу.
Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской.
– И вилкой, пожалуйста, – добавил Борменталь.
Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе.
– Я ещё водочки выпью? – заявил он вопросительно.
– А не будет ли вам? – осведомился Борменталь, – вы последнее время слишком налегаете на водку.
– Вам жалко? – осведомился Шариков и глянул исподлобья.
– Глупости говорите… – вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил.
– Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто – это вредно. Это – раз, а второе – вы и без водки держите себя неприлично.
Борменталь указал на заклеенный буфет.
– Зинуша, дайте мне, пожалуйста, ещё рыбы, – произнёс профессор.
Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку.
– И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.
Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.
– Вот всё у вас как на параде, – заговорил он, – салфетку – туда, галстук – сюда, да «извините», да «пожалуйста-мерси», а так, чтобы по-настоящему, – это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
– А как это «по-настоящему»? – позвольте осведомиться.
Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнёс:
