Мир Беляка - странный мир. Прожив всю свою жизнь в загоне словно животное, молодой парень, практически еще мальчик, проходит обучение у более умного сородича, но в какой-то момент его единственный друг, покровитель и учитель исчезает, и теперь бедно...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
– Джон, идешь?
Джон-помощник вскинул тяжелую от недосыпа голову. Он сфокусировал задние глаза на том, кто его разбудил, и увидел перед собой новенького, еще кругленького и мягкого Джона, который не потерял ученический жирок на строгом пайке работников. Он уже кивнул спросившему, но еще не вспомнил, куда и зачем ему надо идти. Когда пришло осознание, появилась и неожиданная бодрость.
Новенький Джон не ждал его и давно скрылся в коридоре. Джон поспешил за ним. Когда он вошел в главный зал, церемония прощания уже началась. На помосте, обычно пустующем, сегодня стояло двадцать старых Джонов, отслуживших свой срок и отправляющихся на заслуженный отдых. В честь этого события всегда устраивался праздник, давалось настоящее мясо из загона, а не клонированная бурда. Джоны-повара выносили на столы блюда с овощами и соусами.
Джон-начальник станции произносил речь, стоя посередине маленькой сцены. Все хлопали, радовались, кричали, посматривали на снующих туда-сюда поваров, выискивая глазами тарелки с мясом. После речи Джон-начальник повесил на шеи отслуживших Джонов красные круглые пропуски – по ним их допустят на корабль, и они отправятся в длинное путешествие домой, находясь в блаженном гибернационном сне и вспоминая свои настоящие имена, хобби и семьи. Джона-помощника впервые за все время работы на станции кольнула обида и ревность.
Новых пенсионеров поздравили, они спустились с помоста и направились к столам, а главное блюдо так и не подали. Все заметно нервничали.
– Садимся, садимся, – добродушно скомандовал начальник. Все беспрекословно, хотя и с паузой, но сели.
Когда повара-таки начали выносить дымящиеся тарелки с розовыми кусками свежего вареного мяса, поднялся гул и гам. Многие работники, особенно новенькие и не попадавшие еще на праздник, визжали в голос и били в ладоши.
