Возвращение к любви

Глава 16

Воскресенье, 29 января

Я кое-что узнал о своем сердце.

Оно может разбиться.

Его можно разорвать на кусочки.

Оно может зачерстветь и застыть.

Может остановиться. Совсем.

Может разлететься на тысячу осколков.

Может взорваться.

Может умереть.

Как снова заставить его биться?

Увидеть, как ты открываешь глаза.

От бесконечной череды посетителей Лейк быстро устала и практически всю оставшуюся часть дня проспала. Даже когда во второй раз приехала Эдди. Но наверное, оно и к лучшему: Лейк вряд ли понравилось бы, что ее балуют, как ребенка. Медсестра принесла ей на обед суп, и она почти весь съела – впервые поела с четверга!
Она задала мне еще много вопросов о том вечере, когда случилась авария. Хотела узнать все подробности о том, как она меня простила, как мы помирились... Я рассказал ей все, что было после моего выступления. Почти не приврал... Ну, разве что немного приукрасил сцену нашего примирения – так, чтобы впечатление произвести.
* * *

Сегодня воскресенье, и больница больницей, но традиции есть традиции. Я захожу в палату и ставлю на стул пакеты с DVD-дисками, чипсами и прочей вредной едой. Лейк полулежит на кровати, сестра возится с капельницей, но, завидев меня, улыбается.
– Отлично! Вы как раз вовремя! Она не хочет, чтобы я протерла ее губкой, хочет нормально принять ванну. Я как раз собиралась помочь ей, но если хотите, можете искупать ее сами, – предлагает она, отстегивая капельницу от стойки и закрепляя катетер Лейк на запястье.
Мы с Лейк пристально смотрим друг на друга. Ну, не то чтобы я никогда не видел ее голой, просто не так долго... и не с включенным светом.
– Н-не знаю, – бормочу я, – что скажешь, дорогая?
– Тебе не впервой запихивать меня под душ, милый! Надеюсь, что на этот раз ты для начала поможешь мне раздеться, – радостно заявляет она и смеется над своей шуткой, но тут же морщится и хватается за голову. – Ой, простите! – извиняется медсестра, почувствовав возникшую между нами неловкость. – Я думала, вы, ребята, женаты. Так написано в ее карточке.
– Да... почти что... еще не совсем, – заикаюсь я.
– Ничего страшного. Вы тогда идите в холл, а я вас позову, когда мы закончим, – успокаивает меня сестра.
– Нет-нет, – вмешивается Лейк, – он мне поможет. Ты мне поможешь! – поворачивается ко мне она.
Я киваю медсестре, та забирает поднос с лекарствами и выходит из палаты.
– Ходила сегодня? – спрашиваю я, беру Лейк под руку и помогаю ей встать с кровати.
– Ага, – кивает она. – Они заставляли меня ходить по коридору между посещениями. Сегодня получше, чем вчера, только голова кружится.
– Голову не мочите, – предупреждает вернувшаяся с полотенцами медсестра. – Там есть душ и ванна. Может быть, лучше воспользоваться ванной, тогда она сможет прилечь, – добавляет медсестра и уходит.
Лейк медленно встает и с моей помощью доходит до ванной. Я осторожно прикрываю за нами дверь..
– Ужас! Я сейчас сквозь землю провалюсь...
– Лейк, ты же сама попросила. Хочешь, сестру позову?
– Не надо. Просто я хочу по-маленькому...
– А-а-а... Сейчас...
Я беру ее под другой локоть, она делает шаг назад, хватается за металлический поручень, останавливается и командует:
– Отвернись!
– Детка, – послушно отворачиваясь, говорю я, – мне будет сложновато помочь тебе помыться, если ты не хочешь, чтобы я на тебя смотрел. А ведь ты даже еще не разделась.
– Дело не в этом. Не хочу, чтобы ты смотрел, как я писаю.
Я смеюсь и жду. Еще немного. И еще. Но ничего не происходит.
– Слушай, выйди, пожалуйста, на минутку, – просит она.
– Только не пытайся сама встать, хорошо? – качая головой, прошу я ее и выхожу, оставив дверь слегка приоткрытой, чтобы услышать, когда она позовет меня. – Ну так что, душ или ванна? – спрашиваю я, возвращаясь через пару минут.
– Ванна. Не думаю, что смогу долго стоять под душем...
Убедившись, что Лейк держится за поручень, я отпускаю ее руку, настраиваю воду и кладу мочалку на край ванны. Снова взяв Лейк под руку, я подвожу ее к ванне, встаю позади, убираю волосы с плеч и развязываю тесемки ночной рубашки. При виде ее спины у меня перехватывает дыхание: один сплошной синяк!
Лейк медленно вытаскивает руки из рукавов. Я трогаю воду, чтобы проверить температуру, потом помогаю Лейк подняться по ступенькам и залезть в ванну. Сев, она тут же подтягивает коленки к груди, обнимает их руками и наклоняет голову.
– Спасибо, что не стал сразу приставать ко мне...
– Погоди благодарить, рано еще: мы только начали, – улыбаюсь я.
Смочив мочалку водой, я встаю на колени рядом с ванной. Ступеньки мешают, поэтому мне сложно дотягиваться до Лейк. Она берет у меня из рук мочалку и начинает мыть плечи.
– Удивительно! Оказывается, мыться – это так тяжело... Руки будто весят по пятьдесят килограммов каждая.
Я вскрываю упаковку и протягиваю ей мыло, но оно тут же выскальзывает у нее из рук. Лейк на ощупь находит его на дне ванной и намыливает мочалку.
– А ты знаешь, когда меня выпишут?
– Будем надеяться, в среду. Доктор сказал, что реабилитация может занять от нескольких дней до двух недель – в зависимости от темпов заживления, а у тебя, кажется, все происходит быстро.
– Мне так не кажется, – хмурится Лейк.
– Да ты вообще молодец! – убеждаю ее я.
Она улыбается, откладывает мочалку на край ванны и снова обхватывает руками коленки.
– Мне надо отдохнуть, – устало говорит она, прикрывая глаза. – Всего минутку, а потом займусь второй рукой...
Я выключаю воду, встаю, снимаю обувь и футболку, оставляя на себе только брюки, и прошу:
– Подвинься-ка.
Лейк чуть сдвигается в сторону, я залезаю в ванну и сажусь позади нее, так что она оказывается у меня между ног и может откинуться и лечь мне на грудь, а потом беру мочалку и мою другую руку, на которую у Лейк не хватило сил.
– Ты ненормальный, – тихо говорит она.
– Ты тоже, – отвечаю я, целуя ее в макушку.
Я снова принимаюсь за дело. Мы оба молчим. Потом я прошу ее наклониться вперед, чтобы было удобнее помыть ей спину. Снова намыливаю мочалку и аккуратно прикасаюсь к коже. Синяков и царапин ужас сколько, и я стараюсь мыть ей спину как можно нежнее, чтобы, не дай бог, не причинить боль.
– Да, тебе изрядно досталось... – вздыхаю я. – Спина болит?
– Лучше спроси, что не болит...
Я по очереди целую каждый ее синяк, каждый миллиметр ее спины, надеясь, что это приглушит боль. Лейк снова ложится мне на грудь, и я покрываю поцелуями синяки на ее руках: сначала на правой, потом на левой. Перецеловав все синяки, я снова опускаю Лейк в воду. Она прикрывает глаза, и некоторое время мы лежим молча.
– Ну вот, как новенькая, – наконец говорю я, обнимаю ее и целую в щеку.
– Да-а-а, не так я представляла нашу первую совместную ванну...
– Да ты что?! – смеюсь я. – А я вот думал, что будет именно так, планировал ни в коем случае не снимать штаны.
Лейк делает глубокий вдох, долго выдыхает воздух, потом смотрит на меня через плечо и серьезно произносит:
– Уилл, я люблю тебя.
– Еще раз, пожалуйста.
– Я люблю тебя!
* * *
Сегодня, после пяти дней пребывания в больнице, Лейк наконец-то выписали. Очень удачно: вчера как раз был понедельник, поэтому я успел отдать все документы в страховые компании. Джип Лейк восстановлению не подлежит, а моя машина не так сильно пострадала, поэтому на время ремонта мне дали в аренду другую.
Доктор Бредшоу очень доволен тем, как идет выздоровление Лейк. Через две недели она должна прийти к нему на контрольный осмотр, а пока ей прописан постельный режим. Она в восторге, потому что теперь сможет все время спать в моей удобной постели. А я счастлив, потому что целых две недели она будет жить у меня.
Мне как раз удалось уладить дела Лейк в университете, поскольку в этом семестре она, конечно, не сможет посещать занятия. Она жутко расстроена, но понимает, что лишние стрессы ей сейчас совершенно не нужны: ее дело – поправляться. Я отпросился у своих преподавателей до конца недели. Если Лейк будет сносно себя чувствовать, то с понедельника снова приступлю к занятиям. А пока у нас есть целая неделя на ничегонеделание, просмотр фильмов и поедание вредной для здоровья еды.
* * *
Кел и Колдер приносят свои тарелки в гостиную и ставят их на журнальный столик рядом с моей. Лейк лежит на диване, поэтому пока мы едим в гостиной, а не в столовой. – Отстой-отпад? – предлагает Колдер и садится по-турецки напротив дивана. – Мой отстой: завтра снова в школу! Мой отпад: Лейкен наконец-то дома!
– Спасибо, милый, – улыбается Лейкен, – и правда отпад.
– Моя очередь, – вмешивается Кел. – Отстой: завтра снова в школу! Отпад: Лейкен наконец-то дома!
– Повторюшка! – показывает Лейкен язык брату.
– Теперь я! Отстой: моя девушка заставила меня взять в прокат шесть фильмов с Джонни Деппом. А мой отпад – вот он! – провозглашаю я и целую ее в лоб.
Сегодня даже Кел и Колдер не протестуют. Думаю, они уже привыкли, а может, просто рады, что она наконец-то дома.
– Ну, мой отстой очевиден: у меня в голове куча хирургических скобок! – восклицает Лейк, с улыбкой глядя на меня, а потом на Кела и Колдера.
– А отпад? – спрашивает Колдер с набитым ртом.
– А отпад... – ласково смотрит на него Лейк. – Мой отпад – это вы, ребята! Все трое!
Мы молчим, но тут Кел вдруг хватает картошку фри и кидает в сестру:
– Что за розовые сопли!
Лейк в ответ бросает картошкой в Кела, и тут в комнату входит Кирстен.
– Привет! Прошу прощения за опоздание, – произносит она на ходу и направляется в кухню.
А я и не знал, что она собирается зайти к нам на ужин... Придется ей есть булочки от гамбургеров... У нее сломана рука, но, похоже, она и одной неплохо справляется.
– Тебе помочь? – на всякий случай кричу я.
– Не-а, все в порядке, – отвечает она, входя в гостиную с тарелкой и садясь на пол.
Кирстен откусывает кусок куриного наггетса, а мы все в ужасе смотрим на нее и наблюдаем за реакцией.
– Боже, какая вкуснотища! – восторгается она, запихивая в рот весь наггетс целиком.
– Кирстен... Это же... мясо... Ты же не ешь мясо... – запинаясь, произношу я.
– Ага, – кивает она, – в этом-то и прикол. Я просто дождаться не могла, пока вы вернетесь домой, чтобы зайти к вам на ужин, – рассказывает она, не прекращая поглощать наггетсы, а потом вскакивает и идет на кухню за добавкой. – А с кетчупом вкусно? – спрашивает она и, не дожидаясь ответа, выливает себе на тарелку приличную порцию.
– А почему ты вдруг передумала? – спрашивает Лейк.
– Знаете, перед тем как в нас въехал грузовик, я успела подумать, что вот сейчас умру, а мяса так и не пробовала. Больше мне жалеть было не о чем.
Все дружно смеются, а Кирстен умудряется утащить все наггетсы с моей тарелки.
– Уилл, ты не забыл про папин день в четверг? – спрашивает Колдер.
– Папин день? – вопросительно смотрит на меня Лейк.
– Не знаю, Колдер... Мне не хочется оставлять Лейк одну...
– Папин день? – повторяет Лейк. – Что еще за папин день?
– У нас в школе так называется день отца, – объясняет Кирстен. – Устраивают праздничный обед. Дети обедают вместе с папами в столовой. А мамин день – через месяц.
– А дети, у которых нет папы? Им что делать? Это несправедливо!
– А дети, у которых нет папы, сидят в столовой вместе с Уиллом, – отвечает Кел.
Лейк недовольно смотрит на меня: она не любит быть не в курсе дела.
– Я спросил Кела, можно ли мне и с ним тоже пообедать, – объясняю я.
– А меня возьмете? – спрашивает Кирстен. – У меня папа только в субботу вернется.
– Если я пойду, то конечно... Но я пока еще не знаю.
– Иди-иди, – улыбается Лейк. – Я в порядке. Хватит со мной нянчиться.
– Но ты же моя малышка. – Я целую ее в лоб, а мне в голову со всех сторон тут же летит картошки фри.
* * *