【я】【н】【д】【е】【р】【е】 【п】【е】【р】【е】【в】【о】【д】【ы】【2】ЗАКОНЧЕНО

яндере тодороки

Прошло несколько дней с тех пор, как Тодороки видел их в последний раз. Конечно, эти двое все еще разговаривали, но из-за своей стажировки Тодороки был очень занят. Редкие сообщения между перерывами, практически без времени для глубоких и содержательных бесед.

Тодороки не мог смириться с тем, что его бросили в глубокий конец. Он скучал по своей любимой, жаждал их прикосновений. Внезапно переход от ежечасных сообщений, звонков и физического присутствия в их присутствии к нулю. Сначала Тодороки был прикован к своему телефону, ожидая, когда прозвучит определенный звук уведомления. Потребность держать их в своих объятиях росла с каждой минутой, пока это не стало всем, о чем он мог думать. Как они обтекались? Что они делали прямо сейчас? Думали ли они о нем?

Ему пришлось убрать свой телефон, когда его отец пригрозил отобрать его. Скрывая свою панику и растущее презрение к отцу. Как он смеет угрожать лишить его единственного способа общения? Тодороки не успокоился на этом, замолчав и сосредоточившись на своих обязанностях. Он мог бы оставить несколько сообщений своим возлюбленным, пожелав им спокойной ночи, поприветствовав их утром. Были редкие случаи, когда Тодороки мог отправлять им сообщения в течение дня.

Парень с двумя волосами хотел, чтобы вся эта стажировка поскорее закончилась. Он чувствовал себя так, как будто у него была ломка! Возможно, он был зависим от них. Тодороки не мог долго спать, а когда ему это удавалось, сон был не очень хорошим. Тревожные мысли бурлили в его голове, он беспокоился о них. С ними все было в порядке? Они пострадали? Если бы он был здесь, его бы там не было, чтобы защитить их.

Тодороки стал раздражаться легче, оказав своему отцу холодный прием. В этом не было ничего нового, хотя это было особенно жестоко. Он жаждал держать их в своих объятиях, снова быть в их компании. Это разъедало его, накапливаясь и терзая его разум. Временами это было единственное, о чем он мог думать. Это, конечно, мешало проходить стажировку, просить отца повторять что-то и пропускать реплики.

Когда он сражался с Героем-убийцей, он отправил сообщение своей любимой, объяснив, что произошло. Тодороки солгал бы, если бы сказал, что ему не понравилось то внимание, которое он получил впоследствии. Они примчались в больницу, чуть не плача. Это почти разбило ему сердце, когда он увидел такое выражение на их лицах. Что он был причиной этого. С другой стороны, они заботились о нем и безумно беспокоились за него. Он знал, потому что они сказали ему об этом.

Их объятия всегда были теплыми, их объятия мягкими. Даже когда их тела сотрясались от рыданий, бормоча о том, что Тодороки больше никогда не разрешат этого делать. Объятия не прерывались некоторое время, двое оставались в таком положении, пока другой не успокоился. Тодороки мог бы поклясться, что он был на небесах. Его сердце колотилось в груди, как будто пыталось вырваться из грудной клетки. Они заботились о нем, беспокоились за него. Он был зависим от них в чистом виде. Сродни наркоману, он был бы эгоистичен. Он прижимал их к себе и никогда не отпускал. Он никогда не поделится - он никому не позволит их увидеть