Бозкурд

4

— Убери полотенце, — никакого намека на просьбу в голосе Бозкурда нет.

— Я не могу так, — опускает глаза так и топчущийся у двери Юнги. — Я стесняюсь.

— Если бы не моя ревность и жуткое чувство собственничества, я бы запрещал тебе одеваться, — цокает языком мужчина, продолжая рассматривать парня. — Убери полотенце и подойди, или ты забыл о нашем уговоре? — выгибает бровь, от Юнги одна зола из-за его взгляда остается. Юнги нехотя разворачивает полотенце, и оно мягко ложится под его ноги. Бозкурд уже привычно хлопает по бедру, парень медленно подходит к нему и, не зная, что ему делать, так и замирает напротив. Бозкурд кладет ладони на его талию, тянет на себя и, уткнувшись лицом в его грудь, шумно вдыхает.

— Манго? Я люблю манго, — одна рука уже накрывает задницу, поглаживает половинки. Юнги кладет свои руки на его плечи, прикрывает веки и сам поражается реакции своего тела. Стоит мужчине коснуться его, как Юнги хочется, чтобы он продолжал, чтобы не жалел, крепче к себе прижимал. Бозкурд, видимо, это прекрасно понимает, потому что он резко тянет парня на себя и, опрокинув его на кровать, вдавливает его в нее своим телом. Юнги подчиняется своим желаниям, инстинктивно разводит ноги, расслабляется и трется о мужчину. Бозкурд приподнимается, расстегивает свою рубашку, опускает руки на ремень, а Юнги забывает как дышать, поняв, что сегодня, возможно, они переспят. Юнги не сопротивляется и не думает об этом, напротив, как бы отчаянно он не пытался свалить свое желание на цель поработить лидера людей, он знает, что хочет его. Хочет, чтобы Бозкурд его научил, чтобы был первым. Если бы принц мог выбирать, то он бы выбрал себе именно такого мужчину, жаль только, что он человек, и у них никогда ничего не выйдет. Бозкурд умело подбирает к нему ключи, его грубость тонко граничит с нежностью, он даже целует его так, что Юнги от удовольствия на части разрывает. И вот он снова это делает, он обхватывает ладонями его лицо, проникает языком в его рот, целует его до пожара, плавящего кости, ему и продолжать уже ничего не надо, потому что Юнги от одного поцелуя сгорел и пеплом по простыням размазался. Его губы на горле, на ключицах, пробуют каждый сосок, а Юнги вдавливает его в себя, не отпускает, цепляется так, будто бы от этих прикосновений вся его жизнь зависит. Бозкурд поворачивает его на живот, заставляет оттопырить задницу и, насладившись открывшимся перед ним видом, пару раз легонько шлепает. Этим он вызывает у Юнги ворчание, заменяет шлепки на укусы. Он растягивает его пальцами, языком, снова пальцами, жалеет, готовит долго, заставляет Юнги уже скулить от нетерпения, и только потом пристраивается. Юнги разрывает. Как бы он не давил крики и не комкал пальцами простыни, первый стон, непонятно, боли или удовольствия, срывается с губ, когда Бозкурд оказывается полностью в нем.