Рок и ревность

4. Цепляющий проигрыш

Комната отеля наполнилась утренним светом. Эмити нехотя открыла глаза, чувствуя легкое похмелье и неприятную вялость. Обессиленно валяясь в кровати, она припомнила, что весело погуляла накануне, пропустив с близнецами прощальный семейный ужин.

Формально тот цирк нужен был только Одалии, которая слишком зациклена на церемониях. Странно, что «мать года» вообще решила терпеть притворство на целый день больше положенного. Дети сделали ей услугу, не явившись.

Но при встрече женщина всё равно смотрела на них, как на предателей. Хотя скорее всего дело в ярких вечерних костюмах, которые напялили близнецы, воспринимая семейную драму как личный праздник.

Младшее поколение встретило родителей после завтрака, чтобы вместе заглянуть к юристу. В кабинете тянулись переговоры, спотыкаясь о всевозможные разногласия по поводу деления дома и акций фирмы. Даже бытовые мелочи требовали долгих уточнений.

Но главное всё же свершилось — брак официально расторгнут. Дети ощутили, как с плеч наконец-то сорвали незримый груз, будто с родителями развелись они сами.

Пофыркав на мать и неловко попрощавшись с отцом, отпрыски покинули кабинет. И набравшись мужества, посетили дом детства в последний раз. Забавно, что ни у кого из них язык не поворачивался назвать это холодное здание просто «домом». Для сиблингов это «место, где они выросли», «поместье родителей», да какое угодно обзывательство, но не «дом-милый-дом» в тот заветном смысле, которым ностальгировали люди вокруг.

Эмити ожидала внутреннего сопротивления, когда поднималась по знакомым ступенькам. Но к ее удивлению, не испытывала ровным счетом ничего. Даже когда дернула за дверную ручку, на которой никогда не было замка, чтоб от всех закрыться.

Спустя столько лет ее детская комнатушка странно пропахла старостью и наполнилась пылью. Обои с плакатами выцвели, а ленты наград и медалей поблекли. Похоже, родителям вообще не хотелось прикасаться к чему-либо здесь. Тем же лучше.

У стены всё так же стояли коробки с вещами, упакованные еще до отъезда в университет. Эмити стала нехотя проверять содержимое, и среди школьного хлама показался клочок розовой бумаги. В сердце наконец ёкнуло, возвращая девушке ощущения прошлого.

Она вспомнила, как была вынуждена шифроваться во время проживания с родителями. Как подсчитывала время возвращения с музыкальных репетиций, делая вид, что задержалась на учебных курсах. Как приходилось отряхиваться, обнюхиваться, выверять внешний вид до мелочей... И только тогда заходить в дом, подавляя тревогу и страх раскрыться. В такие вечера, стуча каблучками по ночным затаившимся улицам, Эмити казалось, что на плечах она носит тяжеленный мешок со скелетами, который вот-вот порвется и вывалит содержимое прямо матери под ноги.