dance lessons| уроки танцев

2 глава

Юнги не сомневается, что уж после такого-то от него точно отстанут, но этот паренёк почему-то не ругается, а только смеётся неловко и по-дурацки как-то и смотрит на Юнги своими превратившимися в щёлочки глазами так, будто ему и не грубили только что.
- Меня Пак Чимином зовут, - зачем-то делится он, кое-как поднявшись на ноги. – Я учитель танцев. Вы ко мне?
Юнги кивает, потому что не видит смысла врать и потому что Хосок требовал селку с занятия. Он проходит мимо Пак Чимина в зал и, оценив обстановку, садится на пол в самом далёком от зеркальной стены и колонок углу. Возможно, эти два часа будут не такими ужасными, как ему казалось.
- Вы не собираетесь переодеваться? – нарушает его идиллию Пак Чимин, который с каждой секундой нравится всё меньше и меньше и уверенно приближается к отметке «бесит». – Раздевалки у нас чуть дальше по коридору. Вся группа уже там. Юнги вяло отмахивается, надеясь, что хоть сейчас его поймут полностью и правильно, но непробиваемый Пак Чимин недовольно хмурит брови и подходит ближе.
- Занятие уже вот-вот начнётся, - напоминает он.
Юнги пожимает плечами и демонстративно втыкает в уши наушники, в которых ничего не играет. Пак Чимин, впрочем, об этом не догадывается и посему застывает с обиженным выражением лица где-то на минуту, но потом вспоминает про свои прежние дела и уходит к маленькому столику, рядом с которым и стоят колонки. Юнги внутренне ликует. Вскоре зал начинает заполняться людьми. Некоторые из них выглядят даже слишком комично, поэтому Юнги тайно радуется, что он не из их числа. Пак Чимин представляется и вкратце обрисовывает план этого и последующих занятий. Его голос чуть дрожит от волнения, а глаза то и дело скашиваются в сторону того угла, где отдыхает Юнги, но тот зачем-то делает вид, что совершенно не здесь, и качает головой в такт несуществующей мелодии.
- Эй, мы уже начинаем, - почти жалобно предупреждает Пак Чимин, но Юнги всё равно: это Хосок у них всех жалеет, любит танцы и покупает абонементы не тем людям.
– Эй, ты меня не слышишь?
Юнги морщится от неформального обращения, тем самым себя разоблачая, и Пак Чимин издаёт раздражённый стон.
- Ладно, можешь там лежать, - бросает он через плечо, склоняясь над музыкальным центром. – А мы начинаем.
И Юнги просто глохнет, потому что слишком громко и музыка непривычная. Впрочем, остальным вроде нравится, как и самому Пак Чимину, который поворачивается лицом к зеркалу и жестами велит всем повторять за ним. Юнги вздыхает и тянется за телефоном, чтобы наконец-то сделать обещанную фотографию. Хосок шлёт ему в катоке с десяток радостных смайлов и тем самым заканчивает их переписку до ближайшего серьёзного повода. Эти два часа тянутся дольше, чем вечность, поэтому по их истечении Юнги, несмотря на свои атеистские убеждения, возводит руки к небу. Все провожают его удивлёнными взглядами, и только Пак Чимин всё так же недовольно хмурится. На третий или четвёртый раз к Юнги привыкают. Больше никто не зависает с приоткрытым ртом, когда он растягивается в своём углу, никто не перешёптывается о нём. Даже Пак Чимин оставляет всякие попытки затащить Юнги в суровый мир танца, и вот где-то после этого всё становится чуть лучше, чем просто терпимо. Юнги привыкает. К музыке, к людям, к будильнику, что теперь звенит каждое утро в одно и то же время, к голосу Пак Чимина. Он по-прежнему не горит желанием использовать хоть часть потраченных Хосоком на абонемент денег по назначению, но жить становится ощутимо легче. А потом приходит злополучный вторник. Юнги опаздывает на занятие минут на двадцать из-за парочки непредвиденных обстоятельств, но в зале нет никого, кроме Пак Чимина, который сидит на корточках и перебирает диски, совсем ни о чём не волнуясь.
- Что происходит? – подозрительно спрашивает Юнги, убедившись, что больше никто не придёт и не должен. – Разве сейчас не должно быть занятие?
Он ведь просто не мог перепутать дни, ему бы его лень не позволила.
- Должно быть, - соглашается Пак Чимин, отрываясь от своих дисков. – Но оно уже прошло. Так вышло, что из-за соревнований мне пришлось перенести занятия вашей группы на более ранний час. Я поднимал эту тему на прошлом занятии, и, к счастью, никто не был против. На более ранний час. Ха-ха. Друзья Юнги обязательно оценили бы.
- Хён, у тебя ведь и так свободный график работы. Неужели не уделить немного времени своему телу? Нельзя же вечно спать до трёх.
- Я против, - бросает Юнги с претензией.
Пак Чимин не вписывается в поворот и плюхается на задницу. Он смотрит на Юнги, и в его взгляде мешаются одновременно «нет, пожалуйста, не надо» и «да ты издеваешься». И то, и другое вполне оправданно и заслуженно. - Ты можешь не приходить, - напоминает Пак Чимин, совладав с эмоциями.
- Если бы я мог, меня бы тут не было, - хмыкает Юнги.
Пак Чимин хмурит брови и, кажется, путается ещё больше. Его выражение лица даже можно было бы назвать забавным, если уж совсем откровенно.
- Мне повезло с друзьями, - добавляет Юнги, сжалившись. Пак Чимин тянет долгое «а» и понимающе кивает. Его брови возвращаются в своё нормальное состояние, а во взгляде появляется что-то близкое к дружелюбию. Этого ещё не хватало.
- Знаешь, а ты мог бы ходить в изначально оговоренное время, если тебе так удобнее, - внезапно предлагает он. – Заниматься ты всё равно не будешь, а без группы тише и спокойнее. Можешь делать свои селки и говорить друзьям, что занятие было.
Юнги ненавидит таких помощников, которые появляются из ниоткуда и лезут не в своё дело, но конкретно у этого план на удивление хороший и привлекательный, поэтому он просто вздыхает и кивает, направляясь к своему излюбленному углу. Пак Чимин улыбается и извиняется за громкую музыку, как полный идиот. Пак Чимин переключает песню за песней и раздумывает над чем-то настолько всерьёз, что весь его мыслительный процесс отпечатывается на его же лице. Пак Чимин танцует. Пак Чимин танцует один, без этой толпы сразу за ним, танцует только для себя и на должном уровне. Пак Чимин похож на огонь, потому что за ним, кажется, можно наблюдать вечно.