Глава 4. Антидепрессант

112 14 7
                                    

Безысходность - это чувство, наверное, знакомое всем. Словно человек потерял все выходы, и вряд ли сможет найти их без чьей-либо помощи. Он старается ухватиться за каждую ниточку, пойти по любой тропинке, лишь бы избавиться от этого. Это самое худшее, что может переживать человек, ведь оно живёт в нём абсолютно всегда, и стоит нам попытаться отвлечься, оно всё равно преследует внутри, всё равно продолжает нагнетать, потому что это вопрос глобального плана. Ведь человек не забывает дышать или моргать, так и это чувство, уже как обыденность для человека, рутина, если можно так выразиться, он вынужден жить с этим, пока ему кто-либо ни поможет.

Яркие лучи слепят глаза, но отрываться не хочется. Да, Чонин погряз в безвыходности; объяснить, почему он так усердно старается переглядеть солнце - сложно. Это селфхарм, тоже, пожалуй, один из подпунктов безысходности: хочется причинить себе боль, перенаправляя агрессию на себя. А может быть Чонин не хочет смотреть этими глазами на мир, уж очень устал, но и прикладывать к себе руки не хочется.

- Ты чего убежал? Что ты здесь делаешь? - прибежал запыхавшийся Хёнджин, упираясь ладошками о собственные колени.

- Мне кажется, что я лишний, - совершенно не удивившись неожиданному гостю, ответил Чонин с глубоким вздохом.

Ян продолжал пялиться на большое яркое пятно, несмотря на затёкшую шею и щипание в глазах. Иногда в ярко-голубом небе пролетали кудрявые облака, закрывая солнце, и он на мгновение отдыхал от лучей. Пусть он и сидел среди своих любимых сиреневых цветов, пусть вокруг него возвышались огромные деревья, к которым он так привык, и пусть он дышал полюбившимся воздухом, пропитанным цветами и свежестью, сейчас, ему казалось, что он сидит во рве; другим казалось место, из-за того, что он и сам сейчас другой.

- Лишний? Ты из-за проигрыша так расстроился? Послушай, это же пустяки, там вс...

- Дело не в этом, Хёнджин, я умираю от незнания, умираю от проблем и окружающих, - он всё же оторвал глаза, с которых уже пытались скатиться, пропитанные горечью, слёзы, - я не знаю, не знаю, я просто хочу под землю провалиться, мне не место среди вас всех, - капли предательски стали обжигать алые щёки, и с каждой секундой они текли всё чаще и чаще, ручьями скатывались по лицу и, доходя до подбородка, падали на голые колени, уже продрогшие от грусти.

Когда цветы на твоём теле завянутМесто, где живут истории. Откройте их для себя