Самый Лучший [Метал семья / Metal Family]

Глава 2

Он стоял на сцене одинокой фигурой в ореоле света. Перед ним сидели его зрители, безликие и скрытые в темноте, но ревущие от аплодисментов. Звук громовым эхом отражался от высокого сводчатого потолка концертного зала.

Это была ночь обязательной коллективной репетиции в консерватории, к которой он готовился все лето. И они играли Баха. Себастьян проводил свои дни так, как велел отец, и теперь, наконец, настал его момент продемонстрировать плоды своего труда.

Где-то в глубине его разума голос сказал ему, что в этом нет смысла, но быстро затих. Спорить со сном было бесполезным занятием, и вскоре он был захвачен повествованием.

Там, в первом ряду, он увидел свою семью — Лидию, мать и отца — наблюдающих за ним с их обычным холодным безразличием. Но сердце Себастьяна все равно билось в предвкушении. Не из-за нервов; он давно победил свой страх сцены. На самом деле, он чаще чувствовал себя в большей безопасности перед группой незнакомцев, чем один в собственном доме. Однако сегодня вечером он заставит семью гордиться. Он докажет им, что он достойный. Нет, не просто достойный. Он...

Самый лучший.

Когда аплодисменты слушателей стихли, наступила тишина, и атмосфера наполнилась напряжением ожидания. Это был его момент. Себастьян элегантно поднял левую руку в воздух, слегка обхватив кончик смычка пальцами. Общий вздох от этой аномалии эхом разнесся по залу. В правой руке он держал только невидимую форму скрипки, его предплечье было обращено вверх в первом положении, рукав был закатан. В этом тоже было что-то не так, что-то явно не так, но сон убедил его принять это. И когда он поставил смычок на место, он скользнул не по привычным струнам, а по шрамам на его руке. Он прикусил губу, когда кожа загорелась знакомой жгучестью.

Однако появившееся вибрато было прекраснее всех, что ему когда-либо удавались раньше.

Это был «Гавот в форме Рондо» Баха, но никогда он не звучал так полно, так завершенно. Так естественно. Музыка разлилась по концертному залу, приобретая насыщенность, которую Себастьян не мог достигнуть за все дни его практики. Пока он играл, его резал смычок, но на этот раз боль только добавляла к его игре, и он полностью выражал себя в каждой душевной ноте. Он роскошно размахивал смычком под легато, заставляя его танцевать, словно духа по спиккато. И каждая нота была верной и чистой.