Самый Лучший [Метал семья / Metal Family]

Глава 3

По пробуждении его встретили звуки, опережая зрение. Тихо играла запись песни Amazing от Aerosmith, сопровождающаяся непринужденным бренчанием акустической гитары. Снаружи послышался хруст колес о гравий, что затем унеслись, и откуда-то сверху доносился стук капель дождя. Себастьян приоткрыл один глаз, и в фокусе медленно появился серый как слякоть потолок. Даже в полумраке он мог различить плакаты Black Sabbath и Элиса Купера, смотрящие на него сверху вниз, стратегически размещенные поверх дефектов в металлическом листе, где вода теперь деформировала бумагу.

Это была комната Чеса.

И он был в постели Чеса.

Он был в этой комнате достаточно раз, чтобы распознать ее лишь по запаху — резкий, органический, похожий на влажную землю — но он никогда раньше не видел ее с такого ракурса. Окно слева от него было черным, полосы дождя на стекле блестели синим, отражая свет лампы Будды Чеса. Моргая сквозь сон, что заставил веки слипаться, он окинул комнату взглядом, перебирая знакомую сорочью коллекцию. Плакаты групп, беспорядочные башни пластинок у проигрывателя, свечи, ожерелья и всевозможные странности, загромождающие хлипкие полки: целая жизнь, выложенная в тотемах и безделушках. И там, сидя спиной к столу с гитарой на коленях, был Чес.

Его глаза были опущены, наблюдая за своими пальцами, пока он осторожно опускал их на лады, постукивая одной ногой в такт. Уголки его губ скривила фирменная улыбка — образец блаженного удовлетворения. Словно почувствовав на себе взгляд Себастьяна, он произнес простое: — Хей.

— Хей, — голос Себастьяна надломился, огрубевший от бездействия. Он прокашлялся от сухости в горле, но не смог придумать, что еще сказать.

Чес не стал настаивать. Лишь вернулся к отработке сложной комбинации во второй строфе, неторопливо двигая пальцами и выстраивая нужные аккорды, даже когда пластинка продолжала играть без него. Он всегда так работал. Медленно и методично, будто у него было бесконечное количество времени.

В другой жизни Себастьян посчитал бы это ленью или просто бездарностью, что резко контрастировало с его собственной практикой, основанной на эффективности и строгости. Но здесь, когда ноты звучали чисто и непринужденно, когда Чес ловко переходил от ля-минор к аккорду ре, Себастьян мог оценить спокойствие, которое ему это доставляло. Его разум наконец получил шанс догнать реальность. К сожалению, реальность догнала его первой.