Однако блуждающая по мыслям ко мне подошла Ю. сначала просто болтала, потом подняла наручные часы и продемонстрировала порезы скальпелем, срезающим кожу. рассказала, как режется. так приятно было чувствовать что-то, кроме одиночества в непорицаемом процессе.
.ю
Я режу ноги, сколько можно. надев короткие носки и натирая тухлой кожей места ран, без футляра, без обработки. залезает очередной олежа, встав на унитаз, смотря через перегородку места изумрудного города. поздоровалась, а мне до боли было, почему я не заслуживаю тихо и спокойно посидеть?
Теперь мои порезы схожи с клетчатыми носками. от этого неловкость Тошноты.
Как мечтательно Я вспоминала разговор с желтой малышкой, а как романтично было бы вместе сбегать с урока, запираться в изумрудном городе,делиться друг с другом инструментами и обсуждать насущных надзирателей фантазеров, как станем мы известными писцами, до глупости все это.
Осуждают не так, как другие. скорее говорят "так нельзя."
Все. Я больше не наркоман.
Больше не трясусь при виде желтой рукоятки, не забочусь, обрабатывая предмет.
Я смеюсь и плачу постоянно
в городе разрезанных веществ,
а вдруг олененку наглому было страшно, а мне не страшно, что ли? Мне жаль, что ей пришлось это увидеть,
смотреть ее никто и не просил.
