Шрамы

Первое сентября и Арсений Сергеевич.

Белый туман заполонил улицы Воронежа. Обычно погода здесь не так уж часто такая. По большей части она достаточно тёплая,по крайней мере, летом точно,хотя не такая уж стабильная,как хотелось бы. Зимой могло очень долго не выпадать снега,а иногда так хотелось взглянуть на эту эстетику снежинок,которые только-только покрывали землю своей белизной.
В любом случае, сейчас была только осень, самое начало.
Ещё было не совсем холодно, примерно плюс пятнадцать.
Шастун приоткрыл глаза,потягиваясь. Будильник продолжал раздражающе подавать звуки, из-за чего Антону пришлось вытащить руку из тёплого одеяла и всё-таки выключить этот чёртов «будилкин-дебилкин», как его любил называть парень.
Настроение было не сказать, что очень хорошее. Понедельник,первое сентября. Уроки были сокращены, и их было не как обычно восемь,а шесть. Да и в принципе глубоко внутри себя Шастун хотел надеяться,что в этом году не будет так много домашки, как в прошлом.
Экзамены итак крадутся, ещё кучи заданий в придачу не хватало. Но стопроцентно найдëтся какая-нибудь учительница,которая будет до бесконечности закидывать домашкой всех. Шатен точно уверен в этом.
Наталья Андреевна уже приоткрыла его дверь,отчего та неприятно скрипнула. Шастун свернулся калачиком и не хотел вылезать из своего «тёплого жилища».
Сероглазая женщина лет тридцати пяти подошла к кровати,окидывая подростка взглядом,не предвещающим ничего хорошего.
- А ну просыпайся,щенок, - грубым тоном сказала женщина,касаясь одеяла и пытаясь его стянуть.
Подросток привык к такому тону, научился быть для своей мачехи щенком,а не ребёнком. А потому он лишь протяжно простонал от лени, приоткрыв свои сонные глаза и посмотрев на даму,которая всё ещё грозно за тем наблюдала.
- Ну, Наталья Андреевна... Пожалуйста,можно я ещё посплю? Ещё пять минуточек,совсем немножко...
- Щенок,а ну быстро вставай.
Женщина стянула с парня одеяло и открыла окно,отчего тот поёжился.
- Ну,тёть Наташ...
- Я тебе не тётя Наташа. Я тебе не твоя мать,которая тебе всё позволяла. Когда твой папаша сдох, у меня остался его недоносок под именем Антон. И этого недоноска мне приходится терпеть... Как же ты меня бесишь,щенок.
Парень посмотрел на женщину и лишь вздохнул.
- Хорошо,я встаю, - всё же ответил он,хотя уже обиженно.
Если говорить совсем уж честно,он уже не помнит,когда он не был обижен на эту женщину. Она вечно оскорбляла его и говорила колкости про его умерших родителей. Парень уже привык,но всё же некий осадок это ещё оставляло.
Детство у него было... Так скажем,его и не было.
Ну,может быть было,до пяти лет.
Дело в том, что когда ему наступило пять его мама заболела раком почек,отчего скончалась,когда мальчику было около шести лет. Он уже давно смирился, успокоился, даже уже вряд ли вспомнит лицо своей настоящей матери. Но она была ему дороже всех. К нему не относился никто так мягко,как она.
Но конечно же после её смерти ребёнку начали внушать,что у него скоро будет новая мама и ему первая не нужна. Это звучало не слишком убедительно. Но позже у него действительно появилась «другая» мать. На вид самая обыкновенная,не курит,не пьёт. Но она терпеть не может детей... А мальчику тогда было всего восемь лет. Ему было так больно слушать о том,что он капризный и никчёмный. Но он постепенно начал привыкать,даже начал в это верить.
Но пока его отец был жив всё было немного проще,ведь при отце его мачеха хотя бы тогда замолкала,а сейчас,когда его больше нет,она в полной свободе. Она могла бы давным давно бросить всё,что её так раздражало, покинуть чёртов дом,ведь её там ничего не держит,но ей, кажется,было в разы приятнее каждый день говорить колкости парню,чем, наконец, уйти навсегда.
Но всё же день начинается,и ничего не меняется. По прежнему злая мачеха, всячески ударяющая по больным местам,по прежнему школа,в которой у него нет ничего,что могло бы порадовать. Ну, кроме, конечно, его верных друзей - Серёги и Димки. У первого ещё была кличка «Серый». А второго изредка могли назвать Очкариком, ну так, из любви дружеской.