Выпитое солнце

12

Стоило Октябрине открыть дверь домика Арсения, как голос, прежде приятный, раскатом грома прогремел в деревянной клетке. Октябрина остановилась в сенях. Ботинок не стало больше, казалось, даже наоборот — ботинок Бори уже не видно. Может, ушел куда-то на время. Навсегда он вряд ли бы ушел — почему-то Октябрина была в этом уверена.

Октябрина нехотя заглянула в комнату. Среди заправленных чистых постелей, коробок вещей и ковриков, недавно вымытых, Арсений выглядел как охотившийся орел. Волосы лохматые, рубашка выбилась из штанов, рука без телефона, казалось, ему вовсе не принадлежала, а плясала, кружилась по собственной воле. Арсений кричал на кого-то по телефону, обвинял в «тупости, дурости и неумении вести дела». О каких «делах» Арсений вел речь, Октябрина так и не смогла понять, но он чем-то был явно расстроен и даже взбешен.

«Кто-то тут явно виноват. Арсений не может просто так кричать, он вообще кричать не может», — подумала Октябрина и силой воли заставила себя закрыть дверь.

— Ты бы хоть думал, хоть думал, идиот, что просто так ничего работать не будет! — закричал Арсений из-за стенки. — Нужно работать, чтобы хоть какой-то результат был, а не жопу просиживать!

Он кричал еще долго, а Октябрина прилагала все усилия, чтобы не представлять взбешенного Арсения. Он таким быть не может, нет. Он спокойный, он голос повышать не умеет.

Крики стихли минут через пять. Для Октябрины они показались вечностью, парой часов, не меньше. Она успела пересчитать все ботинки в сенях, но стоило Арсению замолчать, забыла, сколько все-таки насчитала. Медленно, словно проверяя воздух комнаты на вкус, Октябрина открыла дверь и — улыбнулась. Арсений сидел на кровати, обхватив голову руками, и качался вперед-назад. Казалось, он пытался угомонить бушевавшие в голове голоса, но у него не может быть такого. У него в голове один голос — правильный, который никогда не говорит глупостей.

— Октябрина, Октябриночка, светлый ты мой октябрь, какой же я плохой человек! — прошептал Арсений и схватился за собственные волосы. Пальцы его дрожали.

— Арсений, ну какой же ты плохой человек! Ты посмотри на себя, ты солнце, ты посмотри, посмотри на себя! — запричитала Октябрина и подошла к нему.

Арсений сгорбился, словно на его плечах лежала печаль всего света. Под глазами пролегли серые синяки. Вокруг ногтей краснели полоски крови. Арсений выглядел как очеловеченная тоска. Хотелось сесть рядом, положить голову на мокрое дрожавшее плечо и вдохнуть запах его страданий.