Мой кролик

Игривый русский кроль.

На этот раз пациент был тяжёлым. Рейх не должен был браться за эту операцию, шансы были очень-очень малы. Но он не мог не попробовать. Миниатюрная жена больного обреченно кивала и смотрела на него глазами полными слёз и надежды.

Больной умер. Просто взял и умер, как того и обещали девяносто процентов. Маленькая жена не ругалась, не грозила судом, как это бывает. Она только бесшумно плакала, говорила, что всё понимает, и безотчётно пыталась удержать его за руку, словно не смея отпустить от себя последнюю надежду. И всё благодарила, благодарила за помощь: за то, что старался, что лечил, и что спасал её мужа до последнего.

Первый потерянный больной. Первая вдова. Первое отчаянное неверие в свои силы и душная паника.
Хреново было так, что в голове крутилась лишь одна мысль - пойти и напиться. Но утренняя операция лишала его и этой последней милости.

Не снимая халата, немец как-то добрёл до дома и зашёл в свою комнату удерживая рвущийся наружу вой, затем попытался умыться, мешая слёзы с водой. Шатаясь, парень добрался до спальни, и ничком повалился на кровать.
Ему было даже не с кем поговорить об этом. Отец вообще не понимал его профессии и считал её бредом. Невеста коротала время с любовником в Париже, скрашивая долгую помолвку. Друзья… Это были не те друзья, которым можно рассказывать о горестях своей работы и ждать поддержки.

Рей уткнулся в подушку и всхлипнул. Один. Он всегда один. Так же, как и вдова сегодняшнего пациента. По его вине. Он убил своего пациента, потому что неудачник, и всегда им был. Сколько их ещё должно умереть прежде, чем он решится навсегда уйти из медицины? Плечи фрица невольно затряслись.

Тихий перезвон раздался совсем близко, и что-то холодное и мокрое ткнулось ему в ухо. Рейх внезапно вспомнил про Союза. Что ему опять здесь надо? Он раздражённо дёрнул плечом и отвернулся. Лёгкие лапы проворно проскакали по его спине, и кролик возник с другой стороны. Мягкие уши и мелкая мордочка потёрлись о мокрую щёку.

- Отвали, русский, - в голосе было слишком много слез. Неприлично много.

Сейчас он очень четко осознавал, что никакой это не кролик. Слишком уж осмысленными были его действия. Но зверёк снова скользнул шёрсткой по его щеке, свернулся калачиком у плеча в районе шеи, и немец вдруг ощутил, как из горла постепенно уходит горький ком, который стоял там с момента объяснения с несчастной женой пациента. Кролик что-то пискнул и провёл по его плечу мягкой лапой, явно утешая.