мой лучший враг

Пролог

<прежде чем вырыть яму, распил эти чёртовы решетки>

    Это первая моя мысль, когда я открываю глаза.

    Белый потолок, свет невыносимо яркий. Постойте-ка. Я открываю глаза... Или один глаз? В ужасе хвастаюсь за лицо, ощупываю его. На левом глазу - повязка. Что за черт?
  
    Я в больнице, судя по запаху лекарств и хлорки. Что? Что с моим лицом? Где врач? Я хочу, чтобы мне кто-нибуть что-нибуть объяснил!

    На мне - свободная пижама. Я узнаю её. Очевидно в больнице уже побывала бабушка и принесла мои вещи, переодела меня. Делаю попытку встать - не получается. Но лёжа я не вижу ничего, кроме потолка. Закрываю глаза. Странное ощущение; тело словно каменное - тяжёлое и не способное двигаться. Но это длится не долго, накатывает боль. Болит все. Пульсирует левая рука. Я смотрю на неё - два нервных бордовый кружка красуется чуть выше запястья. Ожоги от сигарет, я помню, откуда они, помню все.
Во рту мерзкий привкус тухлятины... Шарю рукой по сторонам. Что я ищу? Воду... В рюкзаке точно должна быть бутылка с водой, но я его не вижу. Ощупываю гладкуб поверхность тумбочки, потом расслабляюсь. Пытаюсь вспомнить последнее, что было до больницы: я лежу на холодной земле, надо мной плавно качается верхушки сосен. Тошнит. Колотится сердце. В животе взрывают урановы бомбы - обычная реакция на алкоголь. Что в меня влили? Перед глазами мелькают две таблетки, которые Чудовище кинул в бутылку. А потом заставило меня выпить это.

    Открываю глаза. И снова белый потолок.
<я уничтожу тебя>, - мягкий хриплый голос звучит в голове снова и снова. Это последнее слова, которое я помню. А потом Чудовище бросил мне в лицо горящие угли.

    Во рту сухо. Я провожу языком по шершавым губам и прислушиваюсь к себе. Что со мной сделали? Изнасиловали? Что должно чувствоваться, когда лишаешься девственности? По рассказам - боль в животе и промежности, но я ничего не чувствую. Я залезаю рукой под пижаму и провожу между ног - никаких ощущений. Ощупываю грудь - она слегка ноет. Я пытаюсь сесть. С третьей попытки это удается. Осматриваю палату: здесь четыре больничные койки, тр. Включая мою, заняты. На одной сидит женщина и читает книгу. Заметив, что я очнулась, она встаёт.

- Я позову кого-нибуть, - говорит она, выходит из палаты, а вскоре возвращается в компании медсестры.
И моей бабушки. И мамы. И отчима. Язаливаюсь краской - мне не очень-то приятно сейчас такое многочисленные общество. Но хорошо, что они хотя бы не додумались взять с собой соседей.
Бабушка и мама кидаются ко мне.