Безжалостная империя J.H

Глава 7

Джейден
15 лет
Бытие или же его отсутствие интригует.
Я помню, как в первый раз взял «Тошноту» Жан-Поля Сартра с одной из мамины полок. Она была покрыта пылью, к ней не прикасались годами.
Я помню, как прочитал книгу за один день. Мне было двенадцать. Тогда я мало что из этого понимал, но каждый раз, когда я перечитываю это, у меня появляются вспышки небытия.
Другие люди держались бы от этого подальше, но я продолжаю возвращаться за большим. Я читал о теории экзистенциализма и следовал всем коллегам Сартра, и, хотя я не верю в эту теорию — или во что-либо вообще — я всё ещё погружён в главного героя Сартра в «Тошноте», Антуана Рокантена.
Одинокий человек, пытающийся смириться со своим существованием и в то же время ужасающийся ему.
Когда мама увидела, что я читаю эту книгу, она сказала, что ей жаль его, потому что у него не было никого, кто мог бы его понять. Антуан, по её мнению, наихудший сценарий для писателей, которые копают слишком глубоко.
Мама, может, и сама писательница, но она увлекается тем, что я называю фантастикой, заставляющей задуматься. Она пишет книги о самых тёмных сторонах человеческой природы, психопатах, серийных убийцах и сектах. Она пишет книги, где злодеи являются главными героями, и она не пытается романтизировать их. Вот что заставляет её сердце так бешено колотиться.
Независимо от того, как сильно я люблю мамин талант и её литературную гениальность, я думаю, что она упустила суть в «Тошноте». Дело не в том, что Антуан не понимал самого себя; дело в том, что, возможно, он понимал слишком многое, что стало грузом.
Я не сказал ей этого, иначе она бы так на меня посмотрела. Тем своим взглядом, когда её брови морщатся, и она пристально смотрит на меня, как будто ищет признаки из её шпаргалки по статьям о серийных убийцах.
Тогда бы она записала меня на приём к психотерапевту, чтобы я мог всё обсудить.
Это был один и тот же бесконечный цикл с тех пор, как умер мой отец. За эти годы я научился держать свои самые нестандартные мнения при себе. Всякий раз, когда мама говорит, что я кажусь намного старше, чем есть на самом деле, я обычно стараюсь сдерживать себя и подражать окружающим.
Особенно Энтони и Брайс; они самые нормальные из нас четверых — или настолько нормальные, насколько это вообще возможно.
У меня были подозрения на счёт Брайса. Его общая жизнерадостность кажется маскировкой чего-то.
Теперь же он ухмыляется, как идиот, когда мы собираемся в Meet Up — коттедж, который оставила Джошу его покойная мать. Обычно мы приходим сюда после игр с другими членами команды. Сегодня же, однако, нас только четверо, потому что Брайс сказал, что это особый повод.
— Леди и джентльмены — и, кстати, леди — это ты, Ричардс.
Он запрыгивает на стол, делая вид, что держит в руке микрофон.
— Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать священное лишение девственности Джоша Ричардса. Он наконец-то потерял свою девственность. Давайте же услышим это от него!
Энтони воет, запрыгивая на стол и хватая Брайса за плечо. Он из тех, кто умеет только говорить, ханжа.
— Заткнись нахуй, Холл, и слезь. — Говорит Джош рядом со мной. Он выглядит скучающим, как обычно. Его серые глаза спокойны и готовы совершить убийство, чтобы прервать порочный, скучный круг.
И мне знакомо это чувство.
Если нет хаоса, то мир как будто постоянно серый, и нет никакого способа придать ему цвета.
Для меня это началось после похищения. Может быть, у меня и раньше были какие-то проблемы, но та тьма — тот первый вкус хаоса — оставила свой отпечаток во мне.
Джош такой же, хотя его случай намного глубже. Нас с Энтони забрали на два дня, и мы не пострадали. Джош же провёл целую неделю в хаосе и вернулся со шрамами.
Он особенный? Поэтому Хаос держал его дольше?
С тех пор он сделал своей целью разжигание войн и сражений. Или, скорее, это стало нашей миссией. Моей, потому что я воспользуюсь любым шансом, чтобы снова встретиться с Хаосом, даже если это будет ненадолго. Его, потому что он любит бросать вызов. Он назван Завоевателем не беспочвенно.
Они придумали нам эти имена в школе из-за футбола. Энтони — это Война, что вполне понятно, учитывая, что он похож на нападающего быка. Брайс— это Смерть, потому что он убивает любую попытку атаки из центра поля. Я — Голод. Как они говорят, бесшумный, но смертоносный.
Я бы сказал, что всегда жажду большего. Больше информации, больше книг, больше хаоса.
— Признай это, Джош. — Брайс направляет на него свой воображаемый микрофон. — Это из-за моих рекомендаций.
— Отвали. — Джош не пропускает удара.
— Тебе не обязательно говорить это вслух. Я принимаю это в крошечном пространстве своего сердца. — Брайс ухмыляется, самодовольно проводя пальцами по своим растрёпанным каштановым волоса. — Я был первым, кто потерял свою девственность. Ты последний. Угадай, кто победитель?
Лёгкая ухмылка пробегается по губам Джош.
— Как насчёт Ривз и Хосслера ?
— Ривз был следующим после меня. — Брайс сжимает плечо Ривза. — Так ночь с близняшкой была весёлой или как?
— И всё же ты уверен? — Джош бросает взгляд на Энтони , который отмахивается от него улыбкой с ямочками на щеках.
— Mais bien sûr — Ну разумеется, — Брайс отпускает Джоша. — Джей был... Эй, подожди-ка секунду. Когда это было?
— Мисс Голдман. — Говорю я и снова сосредотачиваюсь на своей книге
Им не нужно знать подробности. Кроме того, если они узнают, то Брайс устроит из этого грёбаное шоу. Он считает своей работой не только распускать слухи, но и распространять их до тех пор, пока они не дойдут до других школ.
Он полное дерьмо в секретах.
— О, точно. — Брайс ухмыляется, а затем надувает губы. — Ты победитель по качеству, но я победитель по количеству. Джош последний.
Последний показывает ему средний палец, и тот возвращает ему его, когда дверь со щелчком открывается.
Только шесть человек имеют доступ в Meet Up. Четверо из них здесь, а пятый —Винни , двоюродный брат Джоша, который на год старше, но он испарился с девушкой, так что остаётся один вариант.
Моя голова отрывается от книги, когда она заходит внутрь, держа в руках сумку с продуктами и перекинутым через плечо рюкзаком.
Хаос.
Всё моё тело напрягается каждый раз, когда она оказывается рядом со мной. И с годами это становится всё более заметным. Всякий раз, когда она тут, у меня возникает непреодолимое желание встать, схватить её и утащить... куда-нибудь.
Куда угодно.
Не помогает и то, что каждый день она вырастает из той детской куклы Барби в эту девушку с длинными подтянутыми ногами и фигурой в виде песочных часов, которая со временем становится всё острее. Её сиськи бойкие, высокие и большие, и натягиваются на её куртку, когда она застёгнута — как сейчас.
В её лице есть эта симметрия. Её глаза огромные и ясного голубого цвета, и когда ты находишься достаточно близко, то можешь увидеть в них серые крапинки. Как симфония цветов. Маленькие веснушки на её носу постепенно исчезали с годами, и она скрывала их следы с помощью макияжа. Её губы полные и имеют идеальную каплю наверху, на которую я не могу перестать смотреть с того дня, как пососал её около года назад.
Нет, я не могу перестать пялиться не только на её губы.
На неё.
Всю неё.
И это не только из-за того поцелуя или почти поцелуя до этого.
Всё началось той ночью. Всё началось с хаоса и отказывается заканчиваться.
Мне всё ещё не нравится Сильвер Куинс. И не потому, что она ведёт себя как сука со всеми в школе, а потому что на самом деле она не сука. Она приложит все усилия, чтобы донести директору на любого, кто издевается над Авани, но она не будет с ней разговаривать. Она даже причинит ей боль, если почувствует, что её бывшая лучшая подруга может сблизиться с ней.
Она затыкает Саммер и Веронику, когда они заставляют других студентов делать дерьмо за них, пока она сидит на вечеринках, как королева, принимая предложения крестьян у своих ног.
Жалкие ублюдки выстраиваются в очередь, чтобы пригласить её на танец только для того, чтобы она сказала им, что ей не хочется танцевать, но они могут посидеть с ней.
Она пластиковая. Она всё больше и больше становится копией своей матери, и хуже всего то, что я не думаю, что она даже осознаёт это.
Когда же её глаза встречаются с моими, она замирает на долю секунду, прежде чем хмыкнуть и обратить своё внимание на остальных.
С того дня в нашей гостевой комнате Сильвер поставила перед собой задачу избегать меня и никогда не оставаться со мной наедине. Всякий раз, когда мы случайно встречаемся у меня дома — потому что я заставляю её думать, что не вернусь в это время, а потом всё равно появляюсь, — она притворяется, что меня не существует.
Как сейчас.
Это игра, в которую мы играем. Притворяясь, что друг друга не существует.
Я всё ещё дёргаю её за волосы при каждом удобном случае. Со временем она утратила этот благоговейный, удивлённый взгляд, но это один из самых редких моментов, когда она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Обычно они слишком рано превращаются в свирепые взгляды, но эта короткая секунда того стоит.
Сильвер всё ещё пытается конкурировать со мной при каждом удобном случае. Большую часть времени она проигрывает. Поначалу я проигрывал, видя, как её глаза расширяются по-другому — от счастья, — но в последнее время она выводит меня из себя со всеми ублюдками, с которыми она сидит на вечеринках, так что я обязательно должен видеть, как она проигрывает.
Я позабочусь о том, чтобы она упала к моим ногам.
Однако же она каждый раз встаёт и отступает ещё более решительно. Это одно из её самых замечательных качеств. Это похоже на то, что она может взобраться на гору, а затем разрушить её, если захочет.
Я сейчас та гора в её жизни. Тот, на котором она никогда не сможет достичь вершины. Я ей не позволю. Я буду держать её рядом с собой, потому что мне нужен хаос, который она привносит в цельную наружность. То, как она впивается ногтями и нарушает скучный цикл.
И если я уступлю ей, если позволю поступать по-своему, всё вернётся на круги своя, а мне не нравится нормальное.
— Я принесла закуски, которые мы с Хелен приготовили.
Она несёт пакеты на кухню.
— Есть какие-нибудь чипсы?
Брайс помогает ей, и она кивает. Энтони идёт за ним, потирая руки.
— Я получу половину чипсов.
— Нет! — Брайс достаёт воображаемый меч. — Сразись со мной за это, крестьянин.
Энтони достаёт свой собственный воображаемый меч, и они начинают прыгать, как обезьяны, вокруг Сильвер.
— Ты имеешь в виду, что мама приготовила их, а ты просто смотрела.
Говорю я, притворяясь, что читаю свою книгу. Я не могу сосредоточиться на словах, когда она рядом. У меня всегда появляется этот прилив энергии, который начинается в моей груди и заканчивается в моём члене.
— Забавно, потому что тебя там не было, — огрызается она.
                                     ⭐️