В конце весны состоялся апелляционный суд и папе изменили
приговор: два года тюрьмы. Это тоже
не очень радовало, но мама успокоила, сказав, что осталось подождать чуть больше года, ведь срок, который он провел в СИЗО, тоже засчитывается.
«Через год вернется из тюрьмы мой
папа. Я мыслю, что и ты когда-нибудь
вернёшься ко мне, и все будет хорошо».
«Я помню каждую минуту с тобой.
Выздоравливай. Я очень хочу увидеться безумно соскучилась».
«Знаешь, какая это каторга — не
видеть и не слышать дорогих людей? Я вроде бы и знаю, где сейчас мой папа. Знаю, где я живу. Но от этого не легче, потому что я не могу ни обнять вас, ни поговорить с вами».
«Ну как можно быть таким упрямым?
Даже не думай, что я так легко сдамся... Буду писать до тех пор, пока тебе не надоест морозиться».
***
Мы втроём сидели за круглым столом
на уютной кухне и ужинали. Папа,
мама и я. Что может быть лучше?
—вчера продала картину, — бодро рассказывала мама, глаза её сияли.
— Этот Пауль-очень талантливый
художник. Самородок! Через год его
работы станут ещё дороже...
—видеть таланты-тоже талант, — в тон ей среагировал папа.
Он изменился. Похудел, волосы
померещились сединой, вокрут глаз
углубились морщины, выцвел взгляд.
Никогда не рассказывал о том, что было с ним. А мы с мамой не спрашивали. За последний год мама «раскрутилась» — стала агентом нескольких современных художников, успешно продавала их картины, получая неплохие комиссионные. Устраивала выставки, знакомилась с влиятельными людьми. Приобрела машину, не новую, но живую, сняла небольшую квартиру, собирала деньги на покупку собственного жилья.
«Привет. Я закончила лицей с золотой
медалью. Молодчинка, правда?
Выздоравливай скорее. Люблю-скучаю».
«Поступила в университет на бюджет.
Буду психологом. Может, поздравишь
меня и отпразднуем вместе?»
«Твой врач сказал, что тебя выписали.
Тебе лучше? Когда захочешь увидеться —пиши или звони. Я готова хоть сейчас».
«Мы не виделись так давно. Год
прошёл... Я думаю о тебе, скучаю,
люблю. Чувствую вину и кусающую
боль. Хорошо, что в университете
нужно больше заниматься, чем в
школе».
«Привет. Я так хочу услышать голос
твой. Хотя бы дай знать, что читаешь
всё это. Жду звонка и мечтаю встрече.
Как твоё здоровье?»
«Первый снег. Помнишь, как мы
катались с горки на картонках? Круто
было, правда?»
«У нас у дома огромный парк, где часто гуляют влюбленные. Я мечтаю, что однажды и мы там пройдемся».
«Ты уже не любишь меня? Неужели так трудно хоть раз ответить?»
«Можешь не отвечать. Просто знай, что я до сих пор думаю о нас, вспоминаю нашу крышу и муравьев».
«Дай мне шанс. Хоть друзьями будем?»
«Морозко... Сколько можно меня
отталкивать?»
Чан ни разу не ответил. Удалился из всех соц сетей и мессенджеров. Я ничего о нём не знала. Пару раз пыталась хоть что-нибудь выведать
у бабушки с дедушкой, которые переехали в нашу квартиру, но они только говорили, что он идёт на поправку, а потом переводили разговор на другое.Да и к себе в гости не приглашали, — приезжали к нам. Все старались помочь мне забыть весь год. Считали, что так будет лучше. А я придерживалась слова и не искала встречи. А забыть ничего не могла.
Мне часто снился Кристофер на краю бездны. Каждый раз стремительно бежала к нему — спасти, и не успевала. Это сильно мучало: я просыпалась в холодном поту
заплаканная.
Словно неожиданно набежало ещё
одно лето. Дедушке исполнялось
шестьдесят пять, на выходные мама
заказала вечеринку в ресторане. Но
это будет через несколько дней. Утром, как только проснулась, набрала его со своим «Нарру Вirthday..».
—мы, дедушка, приедем вечером к
тебе!
—не знаю, хорошая ли это идея.
—дедушка, всё норм. Я соскучилась по
вам, по вашей квартире и Жульке.
Мама отказывала, но отец меня
поддержал. Мы купили букет, гостинцы и вечером нагрянули к дедушке. Он искренне обрадовался, и нам всем действительно было очень хорошо. Ну почти... Я знала, что Крис совсем рядом, чувствовала это. В тайне надеялась увидеть его, хотя бы случайно. Позвонила Соён, я выбралась из-за стола и, как когда-то, вышла из квартиры и села на ступеньку. Соён непрерывно рассказывала что-то своё, а я прислушалась - может, услышу шаги.
Его шаги.
—алё... Совсем меня не слушаешь, —
возмутилась Соён.
—я сейчас немного занята, перезвоню
вечером.
Положила трубку. Несколько секунд
думала, а потом внезапно побежала по лестнице вверх. Ключ был в тайнике. И вот я уже выше десятого этажа. Пульс разрывал голову, сердцу было тесно в груди. Присела на скамейку. Одинокое небо дрожало, как и я. Невыносимо одинока.
714 слов...Дальше интереснее.
