В голове суетились воспоминания,
мысли тревоги! Достала телефон, зашла в историю моего монолога к Чану, перечитала, а потом что-то заставило меня написать
«Привет. Я на крыше. Посидишь со
мной?».
Зажмурилась и нажала «Отправить». В душе всё замерло. Минута, вторая, третья - ни ответа, ни шагов.
—привет...
Я, встрепнувшись, оглянулась. Кристофер, прихрамывая, подошёл к лавке и сел возле меня. Без сигареты. Молча смотрел вдаль, а я рассматривала его, еле сдерживая дрожь. Хотелось обнять, расцеловать, а позволить себе этого не могла. Казалось, нас отдаляет чёрная пропасть. Чан был холоден, отстранён. Я обреченно готовилась услышать, что он мне не простил... разлюбил меня.
—ты всё ж таки пришёл, — не знаю,
откуда взялись слова,
—ага...
Зависла пауза, он даже не посмотрел на меня.
—тебе, видимо, неприятно видеть
меня?
Хотелось сказать ему, что всё понимаю. Что самые горькие слова восприму как справедливую правду. Ибо только с ним так близко увидела небо. И так удивительно почувствовала себя. Его молчание и холод убивали. Казалось, я лишня здесь. Встала, чтобы уйти, но он неожиданно ухватил меня за руку и наконец посмотрел в глаза. По
коже побежали мурашки.
—яядь, надо поговорить.
Строгий взгляд, напряженные челюсти и никакого намека на радость. Он точно хочет поставить точку в начавшейся именно здесь истории. Как это пережить.
«Мне нужна надежда. Не убивай её», — молило моё молчание. Он не выдержал моего взгляда, отвел глаза, но руку не отпустил.
—я тебе столько раз писала, а ты...
—когда не отвечают, значит, не хотят
читать.
—как-то странно... Когда не хотят
читать, то дают об этом знать. Но нет...
Ты молчал.
—какая ты упёртая.
—как и ты...
—зачем тебе дворовой пацан, да ещё
калека? Я ждал, когда тебе надоест
всё это... Но нет, ты снова и снова
ковыряешь рану.
Казалось, вот-вот не выдержу и разрыдаюсь. Не хватало воздуха, в
груди застыла горечь.
—неужели не видишь, что я люблю
тебя, не могу без тебя, а ты несёшь
какую-нибудь фигню, — возмутилась
моя боль. — Всё это время только о тебе думала. Всё, что мне было нужно, — маленькая надежда, что мы... что нас... — эмоции спешили впереди слов. — Ты так и не смог простить. Я сама себе простить не могу, — начала рыдать, не в силах сдержать себя.
—я никогда не думал, что ты должна
просить прощения у меня. Ты ни в
чем не виновата - сто раз говорил! —
скаждым словом он вздрагивал, глаза
блестели от слёз.
—виновата...
—что ты делаешь со мной? —наконец-то он посмотрел мне в глаза.
Я понимала, как ему больно от того, что случилось. Наклонилась к нему, обняла. Испытала родной аромат, знакомое тепло.
—Крис, если ты не любишь меня,
только скажи, и я исчезну из твоей
жизни, — шептала, прижимаясь к
нему. — Я не могу больше так жить. Это невыносимо каждый день надеяться, ждать и плакать. Бояться, что у нас никогда уже ничего не будет.
—я не моту... — прошептал.
Я отстранилась, заглянула ему в глаза.
Он молча заправил прядь моих волос за ухо и ели заметно улыбнулся.
—отросло...
—за это время многое изменилось...
Слёзы уже не текли, и он уже не держал мою руку. Надо исчезнуть и больше не терзать его, себя, нас. Собралась с духом, ещё раз заглянула ему в глаза, медленно поднялась и пошла к выходу. Чтобы не оглядываться, считала удары пульса, который, словно землетрясение,
стучал в висках, и не могла поверить,
что всему конец.
Вдруг Крис схватил меня за руку,
резко развернул и притянул к себе.
Я почувствовала его губы, такие
знакомые, такие нежные.
—я не знаю, что нам делать. Я люблю
тебя, но зачем тебе изуродованный
трус?
Я умоляла глазами, чтобы Чан не
говорил так о себе. Хотелось изо всех
сил кричать, что люблю его. А он
продолжал:
—я хотел забыть тебя... Хотел, чтобы и
ты забыла. Боялся, что такой я тебе не
нужен...
—нужен... Очень нужен.
Его глаза были как небо. Только в них
потерялось несколько капель дождя.
Я плакала и смеялась. Радовалась, что
мы снова вместе, и не верила, что он
целует меня по-настоящему, что это - не последний раз.
Вот и пришёл конец этой истории...
