Дикий огонь

Глава 13

Невозможно было сказать, был ли Тонг Нин жестоким или нет.

Жестоким, потому, что он снова и снова испытывал искушение порвать эти отношения, но в конечном итоге не мог отпустить и в конце концов возвращался  назад. Но и нет, потому, что он смог развернуться и уйти после того, как Тан Суоянь поставил ему этот ультиматум; После этого он не звонил и не писал, полностью разорвав все контакты.

Когда Ся Юань в следующий раз встретил его в баре, настроение другого было настолько плохим, что он мог видеть это за много миль.

Тонг Нин не был алкоголиком, но оба раза сильно напился. Вздохнув, Ся Юань накрыл стакан и спросил, что случилось. Хотя Тонг Нин в опустошенном состоянии не был таким неприкасаемым, каким он обычно казался, он также не совсем открывался другим. Несмотря на это, по сравнению с апатичной внешностью, которую он обычно изображал, будучи пьяным, по крайней мере, слова "извини, Янь гэ" сорвались с его языка.

Что ж, Ся Юань, конечно, мог сказать, что здесь была какая-то история, но он не собирался в ней копаться. Взрослым не следует совать нос в дела взаимоотношений других людей - это их не касается.

- Если тебе жаль, просто извинись. Какой смысл пить?

Ся Юань не позволил ему продолжить. Было страшно наблюдать за людьми, которые обычно не употребляли алкоголь таким образом.

Тонг Нин покачал головой. Трезвый или пьяный, он знал, что извинения бесполезны.

- Пш, а что тут такого нельзя решить? Не будь таким пессимистом. Легко увидеть свет, если перестать чрезмерно анализировать. Зачем усложнять себе жизнь?

В конце концов, Ся Юань был на два года старше его. Он также обладал широким кругозором и имел более либеральные взгляды на многие вопросы.

Тонг Нин внимательно слушал каждое слово, но все равно покачал головой.

- Вы оба разумные люди; если дошло до ума, то просто поговорите и выговоритесь. Не размышляй в одиночестве со стаканом в руке, - сказал ему Ся Юань.

У Тонг Нина была худощавая фигура и острый подбородок, но в нем все еще сохранялась та же гордость, которая привлекала к нему людей. Он рухнул на барную стойку, а когда снова встал, указал на свое сердце. Он сказал, что это душит его, что бы он ни делал; он сказал, что лечил так много сердец, но единственное, которое он не мог вылечить, было его собственным.