Сложности дипломатии 18+

Византийский договор II (Side story)

«Ненавижу тебя! Убирайся!» — собственные слова до сих пор заставляют ёжится. — «Если тебя обнаружат, то я всем скажу, что ты меня принудил!» 

 И взгляд Всеволода больной и разочарованный. Владимир всё сделал неверно! Зачем он сказал это?! Всеволод тогда скоро собрался, оставив его на полу. Видимо, напугала его угроза, да только что бы Владимир сделал... Ничего. Надев свою лёгкую тунику, он впустил стражу, но те так смутились его наготы, что быстро ретировались, ничего толком не обыскивая. 

 «Ненавижу тебя!» — это совсем не так, просто Владимир напугался поступка Всеволода, его ярости и дерзости. Но всё, что теперь оставалось, — это провожать взглядом его возвращение на корабль. 

Всеволод уплывает на Родину, а Владимир остаётся здесь, пристыженный своим диким поведением. Им так и не удалось вновь свидеться, будто Всеволод его избегал. 

 — Да обернись же ты! — шепчет он, ощущая, как громко воет раненое сердце. — Иль не любишь меня совсем? 

 Слёзы катятся по щекам, хотя Владимир никогда плаксой не был. Проклятый русич! Как есть варвар! 

 «Что за варвар...» — первое, о чём подумал Владимир, когда повстречал Всеволода у тронного зала. Косматый, бородатый, так ещё и широкий, как гора. Ему можно и меча не давать, он рукой пришибёт. Владимир много уже повидал воителей, но таких пугающих — впервые! И всё же, когда Всеволод заговорил, то Владимир заслушался. У Всеволода помимо страшной внешности и уродливого шрама на лице оказались красивый заразительный смех и ласковые дымчатые глаза. Только вот слова острые и обидные, но от того лишь, что правдивые.
— Простите, Вы не подскажите, где здесь тронный зал? — спросил ещё один русич у слуги, пробегая мимо Владимира по коридору.
— Так вам по прямой и направо...
Владимир сам уже хотел проводить, ведь этот русич был в сто крат прекраснее князя. Высокий и статный, как их император. Как будущий муж Владимира, коего он видел лишь на маленьком портретике. Но его заверили, что король Франкского государства недурён, высок и щедр. Да только Владимир понять не мог, чего же за год тогда ни разу не приехал повидаться... 

 Владимир знал, что весь двор над ним потешается, мол глупый и избалованный. Конечно, он не был столь тих и серьёзен, как сестры и братья, зато был образован более остальных. Именно его отец брал в поездки заграничные и с ним обсуждал дела государственные. Владимиру нравились их долгие разговоры за цукатами и чаем, и с арифметикой он всегда дружил, потому для отца и подсчитывал расходы и доходы.
«Совсем как Миша», — говорил отец и трепал Владимира по золотым коротким кудрям. — «Только спесивый ты, Владимир. Ты гордость-то свою поумерь, и увидишь, как народ тебя полюбит».
Но Владимир не хотел, чтобы народ его любил. Он лишь хотел делать, чего пожелает, и был в этом свободен. Пока его косматый русич не осадил возле тронного зала. И ничего ведь особого не сделал, просто посмеялся. Ух, Владимир от такого быстро серчал.
И всё же к понравившемуся сопровождающему подступиться не решился, и сразу к князю направился, чтобы разузнать про статного красавца. Князь его, конечно, на смех поднял, но Владимиру тоже палец в рот не клади.
Меньше всего Владимир мог подумать, что тело его так отреагирует на прикосновение князя: жар ударил по щекам и сердце застучало сильно-сильно. И несмотря на то, что он искушен был в делах любовных лет с одиннадцати, он раскраснелся и сбежал в свою комнату, чтобы поскорее сжать своё достоинство крепко и снять напряжение.
Глупый князь!