Чем же еще являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога?

Отведи меня в обитель святости.

— Ты не можешь!
— Почему это? Любой может примкнуть к Богу.
— Ты не раскаялся в своих злодеяниях!
— Прошу прощения, мне правда жаль перед тобой.
— Не у меня прощение проси! У Господа!
Достоевский тяжело вздохнул, закатив глаза. На лицо чётко выраженная проблема, мальчик подвержен пропаганде, манипулятивным действам, наказаниям, выраженными не только словами, но и рукоприкладством.
— Разве отпущение грехов не специализированный обряд, который обязан контролировать священник? В крайнем случае, умаливание должно происходить перед иконостасом или иконой. Бог не простит наши согрешения без священнослужителя или вне дома Господня. Хочу замолить страшный проступок, мне незамедлительно нужно проследовать в церковь, прошу, проведи в обитель святости и нравствия.
— Значит, я так часто не правильно вымаливал прощения?! — Гоголь упал на колени, вцепившись пальцами в густые белоснежные пряди. Глаза были наполнены ужаса и отчаянья, безответной, совсем пустой надежды на снисхождение со стороны создателя. — конечно, именно это и говорила без конца матушка Мария. Но я думал, что можно иначе, не на территории церкви. Господь ведь всегда наблюдает за нами, всё слышит и может читать мысли. Почему всё должно проходить через посредника? Ответь мне! Как тебя по имени?
— Фёдор. — Он показушно протянул правую руку, всё так же не отрывая взгляд от мальчика, ощущающего нервный припадок. — А как тебя матушка и отец величали?
— Николаем.
— Чудно. Ну так, пойдём? Ты ведь позволишь мне зайти в церковь на пару минут, попросить прощение перед иконостасом?
— Да, конечно, только вот, — он аккуратно поднялся, опираясь на чужую руку. — нужно уведомить священника. Я обещаю, он поможет вымолить все твои согрешения! Он всегда помогает грешникам.