Седлай моего коня

1

Солнце ослепляло глаза в столь ранний час. Осень, деревья только-только начали осыпаться, на лугу стоял аромат цветов. Небо было ярко голубым, совершенно чистым.
 
Со всех сторон доносился рокот барабанов и негромкая музыка. Молодые омеги, ищущие себе пару, стояли вдоль длинной широкой дороги, во все глаза уставившись на выезжающих из-за горы альф. Те скакали на здоровых больших конях. 
 
Праздник подбора женихов и невест проходил каждый год, сразу после урожая. Созревшие альфы собирали свои пожитки и переезжали в ближайшие поселения в поисках омег. Их встречали радушно и торжественно: для всех это было великим событием.
 
Омеги за много дней готовились, наряжались, ждали. Альфы хвастали талантами по приезде. Кто привозил с собой мешки с тканями, кто – золота, кто – оружия. Как до деревни доезжали, так с коней спрыгивали и тотчас начинали добро свое показывать, привлекая внимание. Им навстречу выходило много людей, как юных омег, так и любопытных местных.
 
Мидория наблюдал праздник со стороны много раз, но участвовать самому ему приходилось первый раз. Он волновался сильно, долго наряд краше подбирал. Как забили в барабаны, побежал к дороге вместе с ровесниками, замер на краю деревни, принявшись ожидать. 
 
Альфы появились скоро. Все молодые были, яркие, хвастливо одетые. Омеги тут же начали пихать друг друга локтями, перешептываясь и сдавленно хихикая. Солнце стояло высоко, когда всё началось.
 
С коня спрыгнул один, приехавший первым, хитро всех оглядел, вытащил из мешка ткань дивную. Один омега смелый посмотрел на него радостно, представил, сколько ткани те стоять могут, сколько труда в изготовление вложено и смело подбежал к нему, заскочил на лошадь, дернув за поводья. Показал, что присвоил себе альфу. Тот окинул его взглядом пристальным и возражать не стал. Толпа едино ахнула и радостно захлопала в ладоши. Быстро они поехали дальше. 
 
Следующими, добравшимися до деревни, были две сестры, хвастающие клинками острыми. Во множестве с собой привезли и жонглировать начали, внимание привлекая. На них гульбой накинулись омеги: уж больно красивые были; альфы из всех нашли себе двух и проехали дальше.
 
Смысла в представлениях не было. Все омеги только на лица смотрели, да принюхивались, чтобы запах приятный был. Талантами альфы лишь внимание на себя переводили. 
 
С каждой минутой к воротам подъезжало всё больше гостей, вызывая у местных ликование и нетерпение.
 
Изуку внимательно за всем следил. Он присматривался, принюхивался, но, встречаясь с альфами бойкими взглядами, не спешил бежать, на шею к ним вешаться. Всё не то. 
 
Друзья его пихали локтями, призывая выбирать, но Мидория только робко мялся.
 
Солнце стояло в зените, барабаны продолжали отбивать ровный ритм. Вдоль главной дороги собралось множество людей: всем хотелось посмотреть на представление. Кто-то из альф пел, кто-то танцевал, омеги, нашедшие в них родственные души, бежали седлать их лошадей, объявляя всем, что застолбили себе альфу.
 
Изуку во все глаза следил. Ему нравилась каждая, но ни к кому он не рисковал прильнуть. Его друг, Юга, уже третий год подряд в празднестве участвовал, но никак альфу для себя найти не мог. Уж больно красивый был, вот и жену себе такую искал. Всматривался в лица и только фыркал. Этот год рисковал повторить предыдущие.
 
– Кажется мне, они только выпендриваются много, а на деле – слабые, – вдруг бросил Аояма, перекрикивая шум толпы, и фыркнул.
 
Мидория только плечами пожал неуверенно. Над хвастунами омеги всегда смеялись, но должного эффекта альфы добивались: на них обращали внимание и вешались на шею. 
 
– Пусть и так, – Изуку нелепо развел руками.
 
Он в этом году не собирался себе пару искать, пока родители брата названного, у которых он жил, не намекнули, что пора бы ему свою семью строить. Его собственные отец с матерью умерли давно, когда Мидория малышом был. Семья соседская в свой дом приняла, как сына растила. Но больше необходимого Изуку не хотел утруждать их, вот и не стал возражать, решив жениться.
 
Пару себе искать омеги могли и с двенадцати лет, но далеко не все к тому возрасту зрели. Большинство в празднестве с пятнадцати, а-то и шестнадцати лет участвовали. Альфы так же. Бывало, уж больно юные приезжали, редко кого себе находили, пусть и были талантливы. Чаще в родные деревни ни с чем возвращались. 
 
Лица мелькали очень быстро. Кони ржали, музыка играла, омеги восторжественно визжали и хихикали. Альфы, у которых не получалось внимание к себе привлечь иначе, иногда в голос подзывали кого-то к себе, на что омеги всегда отворачивались, пряча лица. Не любили больно альф самоуверенных.
 
Наконец Мидория приметил одну девушку молодую, гончарного дела мастерицу. Смотрел на неё долго, та взгляд его заметила, прищурилась. Сердце Изуку ускорилось, он задумался, решая, хочет ли её себе в жены, вздохнул, намереваясь броситься к ней, но омега какой-то опередил его: подлетел, прижавшись. Мидория только отступил скромно, торопясь обратно в толпе спрятаться. Застеснялся.
 
Не всем омегам духу хватало на лошадь запрыгнуть, кто-то в руки кидался, кто-то лез целоваться. Если не возражали на то альфы, вели их омеги к родителям, там и знакомились. Обычно вскоре свадьбу играли, а, ежели не подходила альфа семье, то гнали прочь, в другую деревню отправляли.
 
Стоять было жарко. Мидория оделся красиво, надеясь быть приметным, на него внимание обращали, улыбались, но подойти он ни к кому не решался. Все красивые, сильные, да всё не те. Чувствует, что не подходят ему. 
 
Вереница гостей будто была бесконечной; Изуку смотрел вдаль, пытаясь ещё у горизонта найти ту самую, но не было никого, милого ему. 
 
На восток, откуда все ехали, простиралось большое чистое золотое поле, на запад – густой темный лес. 
 
– Ой, смотри-смотри, – вдруг пихнул его в бок Аояма. – Красивая какая! – он шумно вздохнул. 
 
Мидория обернулся. На дорогу выехала альфа молодая, веселая, ярко накрашенная. Трюки начала показывать; толпа с восхищением и страхом наблюдала, ликуя, хлопала в ладоши.
 
– Красивая, – согласился Изуку и посмотрел на друга. – Нравится тебе?
 
– Мм, – Юга потер хищно ладони.