Тебе правда нравится? - даже как-то заботливо интересуется Куро, нажимая пальцами на рёбра чуть сильнее, чем нужно. - Да, только... Не так сильно, ладно?
Куросан наклоняется к его шее и целует, а затем поднимается к уху и прикусывает мочку. Глаза ножа округляются, когда в его ухо запускают язык, тут же убирая его из чувствительного места. Кухонный опускает руки вниз, чтобы найти ширинку
на чужих брюках, и хлебобулочный понимает, что всё заходит слишком далеко. Теперь всё серьёзно. Возможно,
они даже переспят. В первый раз в жизни. Они ведь практически всё друг о друге знают, и об интимной жизни (вернее, об её отсутствии) в том числе. Куро находит губы Кнайфа и целует его, тут же роняя в горячий рот стон: нож забрался в его штаны рукой и сжал возбуждённую плоть, прикасаясь
большим пальцем к мокрому пятнышку на боксерах. Хлебобулочный снова бросается целовать инвалида, прижимаясь к нему близко-близко.
- Куро - юноша отрывается от чувственных губ и
шепчет его имя, проводя пальцами по гладкой
щеке.
- Кнайф - голубоглазый так же шёпотом отзывается и гладит острый подбородок инвалида
большим пальцем.
Им так уютно в этой большой кровати, так тепло рядом друг с другом, и они жмутся ещё ближе, целуются ещё жарче, лишь бы это ни на миг не прекращалось. Куро, всё ещё сидя сверху, целует шею, которую ему любезно для этого подставляют, ведёт языком вдоль пульсирующей венки и оставляет робкий укус на плече, после чего не спеша прокладывает дорожку поцелуев к соску, лижет совсем рядом с ним и вновь
возвращается к шее. Нож понимает, что с
ним решили поиграть, и не сопротивляется. Покрайней мере, пока.
Хлебобулочный снова целует всё ниже и ниже, оставляет мокрый след возле другого соска и уже собирается
снова подняться вверх, но внезапно его волосы
сжимают в кулак и тянут обратно. Куро ловит себя на мысли, что это приятно, и обхватывает сосок губами, причмокивая. Нож выгибается и
протяжно стонет, отпуская тёмные волосы, но старший ловит его за руку и возвращает обратно.
- Вот так? - инвалид сжимает его волосы ещё сильнее, чем до этого, и ответом служит тихий возбуждённый всхлип.
Курасан кусает его соски, смачивает слюной и дует на каждый по очереди, заставляя Кнайфа застонать громче. Свободная рука мальчишки до сих пор у Куро в штанах, и он чувствует, как боксеры становятся ещё мокрее. Боже, да он и сам весь течёт.
Хлебобулочный плавно убирает чужую руку из своих штанов и опускается всё ниже, иногда оставляя влажные поцелуи на впалом животе. Инвалид представляет дальнейшее развитие событий, но не может поверить, что его друг способен взять в рот член. Однако тот почти спокойно расстёгивает ширинку и немного спускает джинсы, проводя рукой по твёрдой плоти.Кнайф приподнимается на локтях и заглядывает Куросану в глаза. В эти наглые, похотливые и потемневшие сапфиры.
- Ну, что ты так смотришь? Думаешь, я не смогу?
- усмехается брюнет, наклоняясь ниже и задевая член подбородком.
- Не сможешь что? - так же усмехается нож.
Куро резко поднимается вверх и горячо шепчет
куда-то в шею:
- Взять его. Обхватить губами и брать всё глубже, облизывать, откровенно сосать. Твой. Член.
Инвалид прячет лицо в подушку и стонет, мотая головой. После таких слов он почти не
сомневается, что Куро сделает это, но... С ума сойти, как у него вообще язык повернулся сказать такое?! Хотя подействовало это, конечно, наилучшим для самого Куросана образом. Он
буквально смог увидеть, как пятно на боксерах стало ещё больше.
- Спорим, ты и пяти минут не продержишься? - голубоглазый как будто предлагает ему пари всей жизни.
- На что спорим? - стоит спросить хотя бы чисто из любопытства.
- Если выигрываю я, то ты потом делаешь это же
для меня, а если ты, то... Можешь посмотреть, как я довожу себя до оргазма сам. Уверен, тебе понравится.
Кнайфу становится интересно, что такого умеет этот чертёнок, если разбрасывается подобными предложениями. Продержаться пять минут - легче лёгкого!
- Идёт, - он протягивает руку, Куро жмёт её, и сам же разбивает "закрепление сделки".
Светловолосая макушка снова оказывается на уровне паха, и длинные, почти музыкальные пальцы ловко отправляют бельё вниз, к джинсам. Хлебобулочный устраивается поудобнее и бросает взгляд на небольшие часы, стоящие на тумбочке. Время пошло.
Горячий язычок щекочет уздечку, губы причмокивают на головке и размыкаются, впуская внутрь. Инвалид берёт его за волосы, но не
давит на голову. Пока что всё идёт хорошо. Курасан пускает слюну и растирает её языком, берёт глубже, изредка поглядывает на товарища.Нож откидывает голову и стонет, чувствуя, как Куро втягивает щёки и опускается всё ниже. Он что, правда может взять так глубоко? И ещё глубже?! Ох, боже… Кнайф свободной рукой сжимает покрывало и стонет уже в голос. Хитрый
парнишка мысленно усмехается и протягивает руку к рёбрам кухонного, принимаясь щекотать их, чёрт возьми, именно так, как нужно. Шатен уже давно потерял счёт времени, а это и вовсе заставило его забыть обо всём на свете.
- Ку-уро! - Куросан жмурится от удовольствия, услышав своё имя, звучащее так возбуждённо-восторженно.
Он ускоряется и снова втягивает щёки, помогаясеое рукои, и горячая сперма выплескивается прямо ему в горло. Кнайф дрожит и по-прежнему
сжимает в кулак чужие волосы, а его стоны и всхлипы заставляют Куро возбуждаться ещё больше. Да он и сам дольше пяти минут не продержится!
- Итак, - хлебобулочный отстраняется и облизывается, словно кот, а затем смотрит на часы. - Три
минуты, Кнайфи.
- Ты начал меня щекотать, это запрещённый приём!
- Об этом речи не шло. И к тому же, я не мог не воспользоваться тем, что ты так реагируешь на щекотку. Это даже как-то возбуждает, -Куросан слезает с Кнайфа, садясь возле него на колени. - Иди сюда.
Нож натягивает боксеры, а джинсы скидывает, и садится напротив старшего. Тот смотрит на
него с вызовом и берёт за шею, притягивая для поцелуя и, обвив его руками, медленно ложится, вынуждая нависнуть сверху. Зеленоглазый оставляет на бархатной коже шеи крохотный засос
и скользит языком к соскам, нежно посасывая
каждый, а после ныряет вниз, коротко лизнув пупок. Он подцепляет резинку белья зубами и тянет, а затем отпускает. Это ведь весело.
- Я себя неловко чувствую, когда голый, -
иронично подмечает Куро, когда Кнайф решает
полностью раздеть его.
- А когда творишь своим ртом всякие грязные вещи, не чувствуешь? - нож хихикает и берёт его за бедро, отводя ногу в сторону. - Расскажешь потом, где так научился.
Юноша, в конце концов, раздвигает его ноги и оставляет укусы вперемешку с влажными поцелуями на внутренней стороне бёдер, подкрадываясь всё ближе к паху. У худого Куро выпирают косточки таза, и Кнайф не упускает возможности прикусить каждую. Всё идёт совершенно нормально, пока хлебобулочный не чувствует прикосновение уже смоченного слюной пальца между ягодиц. Ну уж нет.
- Завязывай с этим, иначе я тебя сам оттрахаю,- Куро почти рычит на друга, но его руку, тем не
менее, не убирает.
Кнайф дразнится, давит на тугую дырочку, но внутрь проникать, на самом деле, даже и не
думает. Теперь.
- Ты? Правда? - он поднимает голову, которая смотрится между тощих ляжек невероятно правильно, и нагло улыбается.Куро думает, что было бы лучше: получить от Кнайфа минет и кончить ему в рот (на лицо, если повезёт), или выебать его так, как только захочется? Он хочет всё и сразу, но в этом случае действительно придётся выбрать что-то одно.Выражение лица Шаста с бесстыжего сменяется на
наигранно-невинное.
- А ты не веришь? - Куро берёт Кнайфа за волосы и
тянет его на себя.
Мальчишка многозначительно пожимает
плечами и усаживается задницей прямо на подрагивающий член; на его боксерах остаётся влажный след чужой смазки. Куро понимает, что минет, всё-таки, откладывается. От одной мысли о том, как Кнайф будет скулить и хныкать под ним, живот свело приятной истомой. Он обязан увидеть это прямо сейчас.
- Почему ты не веришь своему лучшему другу, инвалид? - парень обнимает ножа и переворачивается, нависая над ним. - Ты меня из дружеских побуждений
оприходовать решил?
Куросан закатывает глаза и молча тянет с Ножа бельё, кидая его недалеко от светловолосой головы. Теперь, если младший решит поязвить, ему всегда будет можно заткнуть рот собственными трусами. Вид получится очень даже неплохой, в этом нет сомнений.
- Ты вообще уверен? - спрашивает Куро, небрежно раздвигая длиннющие ноги одной
рукой.
- А ты что, передумал? Ну, другого никто и не ожидал - происходит то, чего брюнет точно не потерпит. Над ним насмехаются!
Он наклоняется к уху парня, прикусывает мочку, проводит языком по ушной раковине и шепчет, ядовито улыбаясь:
- Тебе пиздец.
Кнайф усмехается, сомневаясь в правдивости этих слов. Куросан бы уничтожил его в этой постели,
если бы был уверен в своих силах. А вдруг и правда получится? Куро царапает нежные бёдра, берёт мальчишку за щиколотку и поднимает его ногу, пошло облизывая красные полосы. Инвалиду нравится.
Куро обхватывает пальцами вторую ногу и
проделывает то же самое. Нож начинает дрожать.
- Ты такой нежный, - брюнет обаятельно улыбается и оставляет засос внизу живота.
Вместо смазки - крем с запахом ванили, и
презервативов у них, естественно, нет. Ладно, для
первого раза сойдёт и так. Кнайф не уверен, стоит ли Куро знать, что он
пробовал вставлять в себя пальцы (и что у него прекрасно это получилось). Пожалуй, пока не
стоит. Зато он хотя бы приблизительно знает,
какими будут ощущения. Кнайф понимает, что нужно расслабиться, когда его заставляют раздвинуть ноги ещё шире и приставляют указательный палец к сжавшемуся ещё сильнее отверстию. Понимает, но не может. Куро чувствует даже снаружи, какими тугими стали мышцы, и не предпринимает попыток
ворваться в напряжённое тело.
- Расслабься, - томный шёпот опаляет чувствительное ушко.Кнайф выдыхает и почти не расслабляется, но
всё равно протягивает руку к руке Куро и двигает ею, намекая, что тот может приступать. Юноша только пожимает плечами и случайно вставляет
палец слишком быстро. Внутри всё слишком нежное, почти бархатное на ощупь. Кнайф стонет болезненно, но в то же время слишком уж по-блядски, и это звучит просто великолепно.
- Аккуратнее, - скулит парень, когда его слишком жёстко трахают одним только пальцем. - Я ведь пообещал, что тебе пиздец? Получай, - в инвалида входит второй палец, и Куросан быстро двигает рукой, выбивая из лёгких весь воздух вместе со стонами и очаровательным хныканьем.
- А-ах! Куро! Твои пальцы… Они… Боже мой!
Кнайф проводит языком по своим пальцам, чем заводит Куросана ещё больше, а затем принимается ласкать собственные соски, чем просто срывает ему крышу. Голубоглазый сначала
шлёпает его по внутренней стороне бедра. затем шлёпает его по внутренней стороне бедра, затем
царапает, а после сильно щипает, немного потрепав. Кнайф почти визжит. Третий палец в только начавшем поддаваться растяжке анусе, и Кухонный не понимает, что чувствует. Ему больно, хотя ощущения и знакомы,
но Куросан творит такое, что он просто вот-вот забудет собственное имя. Куро, тем временем, сам того не ожидая, давит на простату. Пошлые
стоны инвалида не заставляют себя ждать.
- Да! Да, Куро, вот так! Пожалуйста, ещё!
Но хитрый Куросан, вместо того, чтобы дать мальчишке желаемое, начинает понемногу вытягивать пальцы наружу, приближаясь к его лицу и заглядывая в закатывающиеся глаза. Хлебобулочный изображает разочарованный стон вместо ножа , ехидно скалясь при этом, и это очень сексуально.
- Ты хочешь ещё, да? - ну не может он разговаривать таким тоном, нет. Нет, нет, нет.
- Да, Куро, - стонет Кнайф и пытается двигать бёдрами, чтобы чужие пальцы оказались глубже. - М-м-м, вот так? - улыбка не сходит с этих губ, а тон такой томный и властный, что не верится, что это действительно Куросан. Пальцы оказываются вновь прижаты к простате.
- Да! Пожалуйста, Куро… Двигай рукой… Куросан!
Полное имя приятно режет слух, когда его
выстанывает такой очаровательный мальчик, как Кнайф. Такой отзывчивый, тянущийся за каждой лаской и отчаянно желающий, чтобы Куросан без остановки терзал его простату. Боже, да он бы сделал всё, что угодно, лишь
бы слышать эти стоны. Отсасывал бы ему, пока
челюсть не онемеет окончательно, играл бы с его вечно сжимающейся дырочкой пальцами, развернул бы спиной к себе и усадил на лицо, трахая одним лишь языком так, что собственная слюна потечёт по подбородку и шее. Кажется, кое-кто пересмотрел порно, яростно надрачивая
под одеялом по ночам. Но оно ведь того стоило: теперь он хоть что-то умеет. Слишком много, по мнению Кнайфа. Куро вынимает пальцы и парой движений стирает с них крем прямо о покрывало, а затем берёт Кнайфи за ногу, отрывая её от кровати, и осторожно проводит большим пальцем по стопе.
Перевозбуждённый парень вскрикивает и даже немного выгибается. Но это не то, чего он хочет сейчас. В этот самый момент ему нужен член внутри себя.
Куро плюёт на собственную ладонь и растирает по крепкому стволу, а затем пару раз ударяет головкой по раскрытому входу и плавно толкается вперёд. Это было последнее плавное движение на сегодня.
- Не надо! - успевает выкрикнуть Кнайф, пока немалых размеров член молниеносно врывается
него по самые яйца.
Инвалида не просто трахают, его жёстко имеют. Куро закидывает одну его ногу себе на плечо и кусает её везде, где дотягивается. Шлепки кожи о кожу раздаются с минимальным интервалом,
и младший протяжно и измученно воет от
осознания того, что ему нравится всё это. Нравится, как Куросан рычит, загоняя член так глубоко, что темнеет в глазах; нравится, как смотрит на него и улыбается, когда видит в
глазах боль; нравится, как на его ноге постепенно проявляются укусы. Смазка Куро смешалась внутри него с кремом, и теперь горячий ствол входит в него с тихим хлюпаньем. Это ему тоже нравится. Кнайф с надрывом стонет и отворачивается, кусая подушку, но его хватают за челюсть и рывком поворачивают голову обратно.
- Смотри на меня, - требует Куро и замедляется, однако толчки остаются такими же грубыми.
Ножу становится всё больнее, и он не уверен, что способен выдержать это до конца. Куро втягивает в рот его нижнюю губу и кусает её, находя пальцами рёбра, чтобы приступить к той сладкой пытке, которая снова заставит Кнайфа кончить в два счёта. Но он не выдерживает.
- Куро, мне больно! Я… не могу больше, - хнычет
парень, начав отталкивать друга, но тот с таким положением вещей явно не согласен.
Брюнет берёт его за руки и с силой вжимает их в кровать, искренне кайфуя от болезненных всхлипов снизу. Он потом будет долго извиняться
за это, но сейчас доведёт начатое до конца. Он отпускает тонкие запястья и начинает водить пальцами по рёбрам, иногда поднимаясь к подмышкам. Кнайф начинает издавать что-то похожее на стоны наслаждения.
- Потрогай себя, - просит голубоглазый, чувствуя, что приближается к разрядке.
Длинные пальцы обвивают член с потемневшей от возбуждения головкой, и Куросан, бросив взгляд вниз, понимает, что Кнайф даже дрочит красиво. Старший снова ускоряется до предела и, толкнувшись так глубоко, как только может, тут же резко выходит с болезненным стоном, изливаясь на живот Кнайфа и царапая его чуть ниже подмышки. Тот взвизгивает и кончает следом, намеренно вцепляясь пальцами свободной руки в чужое плечо и царапая его. Задница болит неимоверно.
- Я не представляю, что сделаю с тобой за это, - пытаясь отдышаться и максимально расслабиться, чтобы не чувствовать боль, шепчет Кнайф.
- Всё, что захочешь, - усмехается Куро, падая рядом.
Засыхающая сперма на животе и груди юноши пока что игнорируется. Инвалид молча вытаскивает из-под своей головы подушку и бьёт мальчишку напротив по голове. За много лет знакомства он никогда бы не подумал, что этот робкий парень трахнет его, да ещё и так жёстко. Что ж, теперь
он знает о нём чуточку больше. Осталось только узнать ещё одну вещь.
- А теперь рассказывай, где ты так научился делать все эти штуки своим ртом
Надо же тут довольно много целых 2433 слова :0
