Challenge для писателя

Задание 4

"Напишите монолог свежесорванного цветка"

«Монолог оборванной жизни»

- Как ты посмел уйти раньше меня? Сынок, как мне дальше жить?
Мой шаткий полумертвый стебель резонировал движениям дрожащих и напряженных рук той женщины, которая оплакивала храброго юнца. Он вернулся только физически, но в плане одушевленности даже я, почти завядший, был живее. Руки матери были горячими словно угли, что делало мою температуру сейчас наверняка ближе к человеческой по сравнению с ее сыном.
Я рос среди своих братьев и сестер на полях под покрывалом солнца, но судьба распорядилась так, что за место под светом я поплатился своим неокрепшим стеблем. Старик Лес и отец Ветер играли нам прощальную симфонию, когда меня и моих братьев срывали в неизвестность. Эти звуки я сохраню в себе до последних моих мгновений.
- Он погиб, защищая страну, – сказал мужчина, с морщинистым и грубым лицом – и я горд, что знал его.
- Сколько сломанных жизней будет достаточно, чтобы страна перестала отправлять их на смерть? – сказала сухим и безжизненным голосом женщина, которая даже после смерти своего родного человека почему-то еще умела дышать.
Он не ответил. Даже если бы сильно захотел, то вряд ли смог бы. Это понятно любому цветку. Даже такому как я.
Я пережил прошлую ночь в стеклянной вазе с живительной холодной водой. Она говорила молчанием, и все же была перебиваема старыми настольными часами. Тик-так. Тик-так.
Я знал что эта тихая комната стала моим временным прибежищем. Знал что вода, которая поддерживала мою уже оборванную жизнь, всего лишь суррогат этой самой жизни. Возможно так и выглядит лицо смерти: тишина и темнота. А тиканье пожилых часов напоминало, что это пока не по-настоящему.
Плачь людей сливался в гимн смерти. И ничто не могло перебить его звучание. Все их слезы посвящались этому навеки уснувшему парню.
Могу ли я надеяться, что мои братья и сестры, оставшиеся в поле под крылом солнца, будут помнить меня, будут оплакивать, проливая неестественные для нашей природы слезы? Конечно не могу. Возможно, мой внутренний монолог и есть подарок расчетливой старушки Судьбы. Скорее всего этой смертью я был наказан за свою жадность. Она была близка, и уже торопилась со мной случиться.
Действительно ли я жил до этого момента? Хотелось бы мне прочувствовать этот такой не свойственный моему естеству тот самый миг жизни, который я вижу на каждом лице, что находится в этой холодной комнате.
Время заканчивалось. Для нас обоих. Все слова были сказаны.
- Спи, мой маленький. Я умерла вместе с тобой.
По постаревшему за сутки лицу покатилась крупная очень болезненная слеза. Дойдя до подбородка, она сорвалась и разбилась о мои красные лепестки. Я не знал что слезы горячи как потоки солнечного света и соленые как морской прибой. Возможно это и был тот самый миг жизни, о котором я грезил. Это самый лучший подарок, о котором я даже не смел и мечтать.
Руки женщины, так долго гревшие мой стебель все это время, возложили меня на холодную грудь своего сына. Я стремительно терял тепло, отдавая его тому, кому оно предназначалось.
Крышка гроба закрылась, а через время наступила тишина.
И все же я был прав: лицо смерти теперь по – настоящему глядело во всю мою суть. Но я был готов.