Она Ниган

Хрупкое перемирие

- Шахматы, подъем! - крик Рэя сопровождался звоном посуды. - Завтрак стынет.

- А нефиг его так рано готовить, - буркнула я, накрывая голову подушкой.

И зачем я осталась в Александрии? Жила бы в Святилище - там не только будить не смели, но и чихнуть разрешения спрашивали. Нет же, решила доказать отцу, что могу быть полезной.

- Шахматы!

Шум с кухни усилился - Рэй продолжал греметь сковородками и хлопать дверцами шкафчиков.

- Я еще сплю! - простонала я, укутываясь в одеяло.

- Вставай, - Рэй вломился в спальню и, плюхнувшись рядом, принялся щекотать мои босые ноги. - Зря я что ли у Беатрис с Кэти рыбу выпрашивал?

- Они уже вернулись? - я испуганно высунулась из-под одеяла. - Почему так рано? Неужели кто-то напал?

Ходячие теперь встречались редко - ближайшие районы охранялись военными - но я по привычке ждала плохих новостей.

- Это же Оушенсайд, - пожал плечами Рэй. - Что они и умеют делать отлично, так это рыбачить.

Я не могла с ним не согласиться - с тех пор, как люди Рика нашли выживших из общины Синди и те объединились с Александрией, рыба и мидии перестали быть деликатесом.

- К тому же новая сеть шикарна, - не без гордости добавил Рэй - они с Дэрилом плели ее несколько дней. - Поэтому девчонки управились быстрее, чем обычно. Даже Нигану будет не к чему придраться. Дуйат уже повез ему треть улова.

Когда речь заходила об отце, в голосе Рэя слышался укор. Хоть Александрия и стала форпостом, живущие в ней люди по-прежнему работали на Святилище. Продукты больше не отбирали силой, но часть выращенных овощей или добытого на охоте мяса неизменно приходилось отдавать. Отец, в свою очередь, выделял оружие, боеприпасы и людей, когда какой-нибудь из общин требовалась помощь. Его уже не ненавидели как вселенское зло, но и благодарить не спешили. Я, как могла, сглаживала неприязнь, но за полгода в этом не преуспела. Александрийцы подозревали, что с моим решением остаться вместо Карла все не так просто, как я изображала. И даже ссора, которую мы с отцом репетировали несколько часов, их не убедила. Он и сам был против слежки, но я продолжала гнуть свою линию: никто не защитит интересы отца лучше дочери.

С трудом с ним договорившись, я переключилась на Карла. В его случае понадобилось чуть меньше красноречия, хотя порой он казался упрямее Рика. Я рассказала о готовящемся обмене и попросила поддержать идею перемирия с залогом в виде наших с ним жизней. Карл согласился не сразу, но в итоге сдался, не сумев оспорить аргументы о «безопасности людей» и «лучшей судьбы для александрийцев».