Помоги мне, Кис..

Пих-пах.

Пасмурная погода.

Тучи с каждым разом всё сильнее сгущаются, парень смотрит ещё некоторое время на небо, и невольно вдыхает воздуха, да поглубже в лёгкие. Его голос дрожит, из за этого он начинает орать куда то вверх.

Ему настолько больно, настолько сильно его пропитало это чувство, что он готов рвать на себе волосы из за безвыходной ситуации, что он не смог помочь самому дорогому для него человеку.

Не скажем, что Гена был хорошим сыном, но и не скажем, что он готов был оставить своего отца.

Ведь он очень им дорожил.

Руки знатно дрожат, и он, шмыгая носом, всё же поворачивается назад, заставив перед собой ноющие тела барыг, один из которых ему кричит:

- Сука, ты пожалеешь об этом!!

В ответ, он лишь смотрел на того такими разочарованными глазами, в которых витала целая галактика, заполненная сплошной болью.

Еще некоторое время молчания, и Гена прерывает его, попутно идя в сторону нехороших людей.

Он покачивающимися движениями поднимает свою голову и даже тут натягивает на себя лыбу, следом говоря:

- Это вы сейчас пожалеете, из за того, что отобрали у меня самое дорогое, что у меня имелось. НАХУЯ ВЫ ТРОНУЛИ МОЕГО ОТЦА?? РАДИ ЧЕГО, УБЛЮДКИ, А?? - отчаянно плевался Гена, чуть подрываясь на месте плечами, и тыча головой вперёд.

Один из плохих людей, который был в шапке, и являлся шестеркой главного, осторожно глянул на юнца, и тихо, сипло, посмеялся. Но смех его длился недолго, ведь он лбом ощутил на себе дуло пистолета, и вместо смеха, из его рта вылетали комки страха.

Гена молча смотрел на него, словно до этого не орал как резанный, готовый метать всё, что движется вокруг него.

Следом, шипя через зубы, кучерявый сказал:

- Рот свой закрой, гнида поганная. Пока в этом же море не оказался.

Но в их «диалог» вмешался мужчина в красной, немного потрёпанной, кожаной куртке.

- Это твоя вина, это ты нас, сука, подставил, - тут же оглушая рассудок парня своим смехом, миг, и он отлетает в песок.

Его тело некоторое время бьётся в конвульсиях, а конечности изредка подрагивают. Взгляд заметно теряет свой жизненный окрас, и Гена, что стоял рядом с ним, спокойно, даже как то хладнокровно, что ли, наблюдает за сие зрелищем.