Привороженные

Глава 33

Настя с разбегу хотела влететь во двор и закрыть перед носом провожатого калитку. Не тут-то было. Лонгвей ловко просочился и встал перед ней, продолжая пожирать глазами.
- Лонг, спокойной ночи, - попыталась она выпроводить привороженного. - Иди спать к себе, - и кивнула на кусты через дорогу.
Но тот не спешил в этот раз выполнять приказ своей богини и медленно подступал всё ближе. Настя изумленно пучила глаза, не понимая, что происходит и попятилась назад. Вскоре отступать было некуда - она уперлась спиной в стену, а Лонг почти касался губами ее лба.
- Позволь поцеловать тебя, Настин? - прошептал он страстно, глотая слюни.
- Нет, - неуверенно отказала Анастасия, чувствуя себя загнанной в ловушку.
- Твоё "нет" больше похоже на "да", - хитрил Лонгвей, продолжая вести себя напористо и странно. - Ты совершенно не умеешь отказывать, я прав?
- Нет, - что делать: кричать, бежать или поддаться чарам?
- Позволь поцеловать тебя. Скажи "да". Скажи "да", - шептал он, гипнотизируя взглядом.
Вероятнее всего начинался побочный эффект ворожбы и привороженный терял последние крупицы рассудка, позволяя управлять низменным и пагубным страстям.
- Скажи "да", - голос его становился куда-более требовательным. - Тебе понравится.
- Я приказываю тебе остановиться, - продолжая верить в свою власть над ним, велела Настя.
- Ты можешь приказывать мне всё, что угодно, но только не останавливай меня, прошу.
- Я тебя останавливаю.
Его глаза бешено вспыхнули, а рот непроизвольно оскалился в звериной улыбке.
- Ты желаешь совершенно другого, - доказывал он ей обратное. - Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал.
- Нет!
Анастасия оттолкнула его, Лонг перехватил ее руки в запястьях и прижал к груди.
- Слышишь моё сердце? Оно принадлежит тебе.
- Немедленно прекрати и отпусти меня. На самом деле ты меня не любишь, это всего лишь чары! Пойми это наконец! Посмотри, в кого ты превратился: живешь в кустах, не спишь, не ешь, а просто существует. Разве настоящая любовь превращает человека в животное? Нет, Лонг! Любовь делает нас лучше и не причиняет боли! Очнись, пожалуйста!
- Нет, Настин, ты ничего не понимаешь в любви. Отныне и навеки ты принадлежишь мне, а я тебе. Смирись с неизбежным и подчинись мне.
Он сжал ее горло и прошептал почти касаясь губ:
- Скажи "да".
Затем повторял одно и то же, сжимая до хруста гортань и заставляя суженую хрипеть.
Непредсказуемое поведение привороженного полность выбивало из колеи, а древний механизм, именуемый инстинктом самосохранения, заставил парализованную от страха Настю поддаться и сдавленно прошептать "Да". Его хватка ослабла, кончики пальцев нежно коснулись кожи, на которой остался красный след от удушья, последствия безумной любви.
- Я буду целовать тебя всю ночь, - томно прошептал Лонгвей и опустился на колени.
Его руки ласкали ноги, поднимаясь все выше и открывая взору самые сокровенные места, он задрал платье до бедер и бережно отодвинул трусики. Сначала поцелуи были нежными и Настя не смогла бы лукавить, отрицая то, что ощущать его прикосновения и язык приятно. Затем они стали более требовательными и горячими, он кусал ее, впивался зубами.
Немного придя в себя, придавленной к земле и полуголой, Настя попыталась спастись и вырваться из цепких объятий суженого. Именно так, неумелая магия действовала на сознание привороженного - совершенно непредсказуемо, превращая его, то в послушного раба, то в безжалостное животное.
Шутки давно кончились, с ужасом пришло осознание - надо бороться за жизнь. Лонгвей абсолютно серьезно намеревался зацеловать ее досмерти, залюбить до умопомрачения, периодически поддерживая в ней жизнь, чтобы снова и снова любить до изнеможения.
- Отпусти меня, придурок! - отчаянно боролась она. - Приказываю: возвращайся домой и не возвращайся никогда!
Ее попытки возымели противоположное действие и только распаляли страсть в одуревшем мужчине.
- Ты мой дом, Настин! Ты!
Он возвысился над ней горой и медленно расстегнул ширинку на джинсах. Последняя попытка - Настя брыкалась, как лошадь, ударив его между ног. Лонгвей отшатнулся и появился шанс на спасение. Не мешкая, она вскочила и одним прыжком перемахнула забор, вне себе от ужаса. Бежала, куда глаза глядят и жалобно звала на помощь, увы, никто ее не слышал. Настя осознанно вела привороженного подальше от дома, боясь накликать беду на своих родных. Обернувшись, она увидела его на расстоянии нескольких метров - он оскалился в ухмылке.
- Беги, дорогая, беги.
Бежать от него бесполезно, зверь всегда отыщет свою добычу, а суженый суженую; по запаху, по голосу, по вздохам и плачу.
Эта игра в кошки-мышки разжигала внутри пламя, опасное и уничтожающее всё на своём пути. Привороженный полностью подчинился пламени и не собирался отступать назад. Он осторожно ступал только вперед и продолжал забавляться со своей мышкой.
- Где же ты, Настин?
Настя зажала рот рукой, чтобы не выдать себя случайным вскриком, спрятавшись в щелях между двумя плотно прижатыми друг к другу скирдами сена. Она не знала, сможет ли дожить до утра, ситуация давно вышла из под контроля и оставалось только молиться, уповая на вмешательство высших сил.
"Суженый" незаметно подкрался сзади и зажал рот ее же собственной рукой, мягкое сено под ногами не давало опоры и они оба упали в ворох сушеной травы.
- Я знаю, ты этого хочешь. Любишь играть, да? - он убрал свою руку и поднялся.
- Пожалуйста, перестань! - молила его Настя и горько рыдала.
Привороженный больше не слушал, вошедший в раж, одурманенный демонической страстью. Огромный и безжалостный, возвышался над ней, наслаждаясь страхом жертвы, снял с себя одежду, представ во всей красе, полностью обнаженный и возбужденный.
Настя закрыла глаза ладонями и умоляла небеса не допустить надругательства. Она не видела, как лунный свет прошел сквозь голое тело привороженного и будто опустил на землю.
Прошло несколько секунд, ничего не происходило. Анастасия осторожно посмотрела в щель между пальцами - Лонгвей выглядел растерянным и не менее испуганным, заметив, что голый, быстро прикрыл причинное место руками.
- Извини, - сам не свой, он схватил свои вещи и торопливо ушел, не оглядываясь.
- О, боже! - воскликнула Настя и разревелась, не в силах удержать эмоции после пережитого кошмара.