псих

пролог

Чон Чонгук. 3 года назад.

С моих пальцев капала кровь на бетонную землю подо мной.

Красные пятна на стенах. Куча бесполезной человеческой плоти складена в углах. Все быдло, что связалось с тем, что принадлежало мне.

Я смотрел на произведение искусства, которое создал собственными руками, не моргая... чувствуя пустоту.
Онемение всегда сопровождало убийства.

Не знаю, хорошо это или плохо - быть таким равнодушным к чему-то такому жестокому, темному, как отнимать человеческую жизнь... или, в данном случае, жизни.

Мне было все равно.

Это оцепенение было моим другом.
Я был хорош в том, что делал, благодаря этой пустоте. Я был хорош, благодаря льду, который окружал мое сердце.
Непроницаемый, за исключением одного.

Рядом со мной всегда был мой младший брат. А потом этот придурок нашел себе игрушку, на которой помешался.
Я был бы не против, если бы он хотел поиграть с ней некоторое время, но эта игрушка оказалась дочерью судьи. Того самого судьи, который приговорил его к двадцати годам тюрьмы.

К счастью, Мин Юнги, президент нашего клуба, вытащил его, предоставив ложное признание брата, который предал клуб.

Огромной удачей оказалось то, что Мин Юнги вытащил его, иначе я бы сам пробрался внутрь и вытащил его.

Тэхен был счастливчиком и глупцом, раз решил, что хочет оставить ее.
Теперь он держал девушку под замком в своей хижине на Большом Медвежьем озере.

Мои кулаки сжались.
Как, черт возьмет, он выберется из этой ситуации, не попадя в тюрьму снова? Или, что еще хуже, не умерев?
Достаточно будет одного слова девушки - и его отправят обратно за решетку.
И мир будет страдать, если у меня отнимут единственного человека, благодаря которому я чувствую себя живым.

Если его заберут у меня, я сожгу все, начиная с Сакраменто.
Не останется ни одного мужчины, ни одной женщины или ребенка, которые смогли бы уберечься от моего гнева. Но это проблема для другого дня.
Пока Тэхен продолжал дышать, я буду держаться за эту едва заметную частицу того, что делает меня менее бесчувственным и более человечным, тем, кто действительно, блядь, любил кого-то.
И это было все.

Но вот эти мертвые ублюдки... те, которых я свалил в угол, когда их кровь вытекала из тел и стекала на пол к моим сапогам... Я поднял ногу и отодвинулся.