Запретная любовь..

3 глава (конец)

- Почему ты так внезапно ушёл? - начал первым Феликс.
- Плохо себя чувствую. Не беспокойся, полежу - и всё пройдёт, тебе самому
нужен отдых, - почти невесомо Хван провел рукой по его щеке.
Нахмурившись, Феликс повалил Хвана на постель, обнимая покрепче и
укладывая свою голову на чужой груди. Испытав щемящее чувство в области
сердца, он обнял стройное тело, прижимая ближе к себе. Такие моменты были
бесценны в моей копилке воспоминаний. Все знали, как Хёнджин не любил
скиншип и близкий контакт, но только не рядом с Ли. Рядом с этим веснушчатым
чудом он готов послать все свои «нет». Наплевать на запреты, мнения, взгляды,
суждения, дурацкие предрассудки, правила и, самое главное, судьбу. Судьбу,
которая, как змей искуситель, дала шанс встретить Ли, почувствовать эту
эйфорию, влюблённость, нежность, любовь - обжигающую сердце, страсть,
которая не давала ему покоя даже ночью. Она дала всё, но без единого шанса
заполучить, будто бы насмехаясь над ним, говоря: «смотри и понимай, что он
никогда не будет твоим, ты можешь лишь тешить себя такими моментами, но не
более, ведь он принадлежит другому».
Потеряв счёт времени, Хван провалился в царство морфея. Жар окутал всё
его тело, а холодный пот стекал по вискам. Он тяжело дышал, руки с дрожью
удерживали тело рядом с ним. Было ясно: Хёнджина лихорадило. Всё-таки
сказался недосып и переутомление на его юном организме. Жар все усиливался,
посылая больные фантазии в его разум, и от этого становилось только хуже,
ведь в таком бреду он готов остаться навсегда.
Сильная хватка, с которой Хван не прижимал, а скорее удерживал Ли,
нисколько не останавливала их на пути к постели. Одна весьма пленительная
мысль стремительно пронеслась в голове у старшего, и он тут же преисполнился
желанием привести ее в жизнь.
Хёнджин закрепил губы Феликса в стальной замок, не давая ему ни
двинуться, ни дышать, и оба они замерли. Его раскаленные ладони подхватили
ладони Ли, до недавнего времени ласкающие чужие плечи, и приложили к его
лицу с обеих сторон. Феликс внимательно следил за каждым действием
старшего, при том, что действия эти совершенно не вязались с тем, что он мог
себе вообразить. Хван действовал противоречиво и слепо на его взгляд, и
Феликс действительно не знал, что последует за этим, оставалось только
гадать. Выждав паузу, Ли перевернул старшего на спину и зачарованно
посмотрел в глаза. Длинные ноги сжали бёдра Ли так, что он невольно
залюбовался таким произведением искусства перед собой. Феликс не скупился
на усилия, но всё это казалось незыблемым на фоне того, что он сам пожелал
делать: сам пожелал обвить Хёнджина, сам пожелал раскрыться, сам и только
сам терся о его бёдра, не то приводя их в удобное положение, не то прижимая
как можно ближе. Хёнджин терялся в мыслях о том, что настанет время и всё
закончится. Их мирок, который они собирали по кусочкам, рухнет. Назойливые
мысли исчезли в ту же секунду, когда низкий шёпот коснулся его уха.
- Джинни, смотри на меня, я с тобой, тут рядом...
К тому моменту всё его существо занимали руки, блуждающие вниз по его
телу, тогда как губы усердно соединялись в развязном, сразу же ставшим
влажным, поцелуе. Руки Феликса стремительно потянулись к подтянутому телу,
а пальцами лихорадочно хватались за одежду в попытке от неё избавиться.
Тут же те же самые руки рухнули вниз и обхватили стоящую плоть, отчего по
телу старшего пробежал табун мурашек, а сам он содрогнулся от сильных
ощущений и застонал. Он с силой прервал поцелуй и посмотрел на довольное
лицо Феликса.
Раскрасневшиеся щёки, поблескивающие похотью глаза - в нём не было ни
капли приличия и ни единой порядочной мысли. Он был прекрасен. Ладони на
миг застыли, а затем, насладившись недоумением на лице Хвана, возобновили
движение.
- Скажи, что тебе нравится, - прошептал своим глубоким голосом Ли.
Услышав этот голос, Хёнджин чуть не взвыл от сладкой пытки. Язык не
слушался Хвана, мысли разбежались и не поддавались никаким уговорам, и,
хуже того, вместо того, чтобы говорить, он ощущал потребность действовать.
Феликс склонился, вцепившись в губы старшего влажным поцелуем, из
целомудренности в котором была лишь пылкость, к которой примешалась
большая часть той самой желанной любви к нему. Во всем же остальном этот
поцелуй был настолько непристойным, что, стоило его увидеть кому-то
постороннему, он непременно отреагировал бы однозначно - криками, ярким
пылающим румянцем и проклятиями, которые навряд ли бы помешали Ли
продолжить задуманное.
Порядком затуманившийся рассудок Хёнджина обещал ему сделать всё за
него, если здравый смысл внезапно выветрится из головы, стоило только ему
завидеть, сколько всего приготовила ему эта ночь, но прохладные маленькие
ладони на его собственных слегка отрезвили его. Хван бесповоротно подчинялся
чужим рукам, скользящим вместе с его к узким бёдрам.
И вот его пальцы решительно проникли под белье, оказались между
теплеющей «обёрткой» и гладкой, едва шершавой поверхностью теплой кожи.
Дальше, куда вел его Ли, всё было куда волнительнее, ещё более мягко,
безукоризненно, упруго...
Вот он уже гладил обнаженные бёдра, обнимающие его собственные,
чувствовал под ладонями перекаты твердых мышц и целовал настолько
проникновенно, что совершенно забыл обо всем, кроме навязчивых касаний,
поцелуев и головокружения, грозящего испортить весь миг единения. Ладонями
Хёнджин медленно обвел все обнаженные части, до которых мог дотянуться,
снизу-вверх и обратно, выискивал пальцами заветные точки, из-за которых
Феликс мог изгибаться, и просто запоминал все черты этих невероятно
привлекательных изгибов светлой кожи, чтобы они навсегда отпечатались у
него в памяти. Хван хотел, чтобы это запомнилось ему, будто клеймо, о котором
он бы никогда не пожалел.
Их губы неохотно разошлись, оставив легкий отпечаток ожога, и оба только
тогда поняли, насколько долго продлился их поцелуй. Он сбил их дыхание, лица
были так близко друг к другу, что теплый воздух передавался от одного к
другому. Феликс долго не мог открыть глаза, ресницы будто слиплись, как
тогда, когда человеку трудно удержаться ото сна, прикрывая глаза хотя бы на
минуту.
Их сплетенные тела не хотели двигаться, голоса не могли произнести ни
слова - молчания было достаточно, чтобы понять, насколько им было хорошо
вместе.
- Я так сильно тебя люблю, - прошептал хриплым голосом Феликс.
Тихий шепот, слова - как гром среди ясного неба, а тепло в груди
разливается норовя обжечь.
Избавив себя от всех сомнений, Феликс припал к нежной горячей коже
губами, чувствуя телом первые мелкие подрагивания чужого тела, в то время,
как его правая рука была заведена за спину и делала с собой что-то, чего
Хёнджин не сумел рассмотреть. По правде говоря, одна только мысль о том, что
сейчас могла бы делать рука Ли, заставляла низ живота заискриться, но пока
ещё больший пожар разогревал этот рот, орудующий в самом чувствительном
месте. Смотреть на него казалось пыткой для самого себя, и всё же Хёнджин
приподнялся, чтобы увидеть это собственными глазами.
Румяное лицо, блестящие глаза и идеальный контур алых губ, который
сейчас бесстыдно раскрывался, заглатывая по жалким кусочкам немаленький
член, твердеющий от каждого касания к нему. Язык облизывал его, будто
обыкновенную конфету, прокатывался по стволу снизу-вверх и обратно, пока не
удалось облизать всё и вернуться к вершине. Ли обвел языком влажную от
естественной смазки головку и заглянул прямо в глаза старшему. Этот взгляд
говорил о многом: о страстном желании, похоти, привязанности,
всепоглощающей любви, о которой так мечтал Хван.
Вместе с тем рука позади двигалась, наращивая темп, и тогда Ли
нахмурился, будто что-то для него пошло не так. Он выпустил чужой член изо
рта и потерся о него щекой, пока восстанавливал дыхание. Другая рука мяла
мошонку и слегка сжала основание, чтобы предотвратить неожиданный конец.
- Ты в порядке? - спросил взволнованный Хван.
- Да... - прошептал Феликс. - Я в порядке, просто... Удивительные
ощущения, Джинни.
После чего он поднялся и заглотил весь член перед собой, пока тот не упёрся
кончиком ему в горло. Ли задвигался - вверх и вниз, - посасывая налитую
кровью кожу, обмазывая ствол густой прозрачной слюной, и не выпустил, пока
тот не встал колом, возвысившись под прямым углом. Руки Феликса слабо
тряслись, пока он забирался на Хвана, и лицо порозовело после всех
манипуляций. Хёнджин опять крепко сжал его бёдра, чувствуя неприятное в них
напряжение, и, приподнявшись, потерся горячим членом о влажную расщелину
между упругими ягодицами, услышав приятный слуху стон. Далее минуту всё
произошло слишком быстро.
Феликсу было также невыносимо терпеть, как и Хвану, и потому он
перехватил ладони Хёнджина, сжав их своими собственными на простынях
рядом с его головой, и медленно опустился на часть ноющего органа. Его бёдра
задрожали, а губы изогнулись, но он продолжил, вызывая этим мимолетную
боль, выраженную на лице Хвана.
Хёнджин вдруг сел без предупреждения, заставив своей выходкой Ли
вцепиться ему в плечи и глухо простонать что-то невразумительное. Опустив
глаза, Хван раздвинул ладонями половинки искусно вылепленных ягодиц, чем
спровоцировал у Ли глухой смех ему прямо в ухо.
- Так вот, какой я в твоих грезах... Это так пошло и грязно, а ведь наяву
держать в своих руках боишься...
Да, боюсь... Боюсь, что не смогу тебя после отпустить, а ведь придётся!
Ненавижу!
- Почему ты просто не можешь признать... Признайся что любишь меня,
только меня...
- Люблю, только тебя, ты единственный, кто мне нужен всегда, - хрипло
шептал Хван в бреду. - Но ты влюблен в другого... Почему не я? Почему?
- Сто..! Подожди!.. Ха-а-а... Не так быстро!..
Дрожа от горячих поцелуев в левый сосок и половины твердого члена прямо
внутри чувствительного места, Ли не без усилий оторвал от своих ягодиц чужие
ладони и опрокинул Хвана на спину. Нависнув над ним, Феликс непроизвольно
дернулся с члена вверх, но затем сам опустился вниз, удерживая Хёнджина.
Хвану ничего не оставалось, кроме как положить ладони на тонкую талию Ли и
ждать, пока он сам не привыкнет к дискомфорту.
Несмотря на долгую растяжку, огромное количество смазки, всё же член
старшего был действительно достойной величины, к которой с первого раза
невозможно привыкнуть, к тому же во время сильного возбуждения он
расширялся и одеревенел. Потому Ли и замедлился; он чувствовал скорее пытку,
чем удовольствие.
Достигнув ягодицами поджатых яичек, Феликс громко втянул в себя воздух и
ослабил хватку, но совершенно не двигался. Его грудь быстро вздымалась, то
поднимая, то опуская налитые кровью соски, отчего Хван не смог удержаться,
чтобы не погладить один пальцами. То ли от этого ласкового жеста, то ли от
того, что сидеть на члене стало намного легче, Ли упёрся руками в чужой
твердый пресс и медленно поднялся вверх. Затем снова опустился до самого
конца, но при том со стоном втянул в себя воздух и запрокинув голову, открывая
вид на длинную шею со скатывающимися вдоль нее капельками холодного пота.
- Насмотрелся? - только что душа Хвана витала в воздухе, но с появлением
томящего, глубокого голоса, она в одно мгновение вернулась обратно.
- Нет, - Хёнджин сглотнул. - Знаешь, мне не хватит на это вечности.
Хёнджин поднял бёдра вверх, ударившись ими о чужие ягодицы и выбив из
лёгких Феликса весь кислород. Хван повторил это еще раз и выбил из Ли один
быстрый вскрик, затем, почувствовав собственным естеством, как стало легко
находится внутри, он повторил, и стоило сделать в третий и в четвертый,
слушая музыку громких ласкающих постанываний, пока Феликс не начал бы
забываться от удовольствия. Лёгкая боль всё ещё давила вокруг сжимающих
плотных стенок, трение чуть ли не воспламенило внутренние органы - и всё это.
против ощущений нарастающего желания находиться здесь, с Хваном, чтобы он
трахал до их обоюдного посинения и они оба задохнулись от этого соединения.
Пальцами Хёнджин вцепился в стройные разведённые бёдра и, не зная себя,
давил так, что кожа под ними белела, а позже и краснела. Его бёдра высоко
вздымались, подбрасывая на себе того, кто на них уместился, и от того на
каждый глубокий толчок приходилось по громкому шлепку о кожу. Тысячи
мурашек разбежались по телу Ли, достигая стыка соединения.
Вместе с тем, как Феликс чувствовал сильное трение и удары кончиком
головки прямо по самой сладострастной точке внутри кишечника, он ощущал и
то, насколько ему было хорошо. Через какое-то время ягодицы Ли так зарделись,
что казались яркими кусочками яблок, которыми хотелось не то любоваться, не
то откусить, испробовать их свежую мякоть на вкус. Хван чувствовал, как горит
под руками нежная кожа, но Ли так и не сбросил этих жадных до боли касаний.
Одно Хёнджин знал наверняка: Феликсу определенно нравилось то, как
старший толкался в него своим членом - резко, не утруждая себя сомнениями
насчет внутреннего дискомфорта.
Просто так, как им обоим было необходимо.
Это было правильно: и то, как Ли стонал, сидя на его бёдрах, и то, как
Хёнджин таранил его тело, не испытывая тревог за сохранность узких стенок.
Пару раз шлёпнув открытой ладонью по левой ягодице Феликса, Хван
неожиданно придал своей страсти куда большее значение. Кровавое чувство,
что расширялось в груди каждую последующую минуту, за неимением других
выходов, полностью заслонило Хвану глаза.
- Джинни, ты меня слышишь?..
Последний не произнес ни слова, лишь обхватил талию Ли, вздернул и почти
сразу перевернул на живот. Большие ладони широко обвели чужие бёдра и
заставили их подняться.
Ли вновь ощутил тот самый внимательный взгляд, которым кто-то смотрит
скорее как на любопытнейшую вещь, коей сейчас он и являлся.
Хёнджин задрал его таз, поставил на колени и в таком положении
осматривал, будто скульптор восковую фигуру.
Нежная красная дырочка, подвергшаяся стольким тяжёлым ударам толстого
налитого члена, теперь судорожно сжимала размятые стенки, словно ей не
хватало наполненности, которую ей дарили. Ягодицы представляли собой
красное поле, усеянное бурыми пятнами и тонкими полосками - следами от
ногтей, и от того, что их обдувала прохлада, Феликс чувствовал ими лёгкое
жжение и смиренно ждал, пока что-нибудь произойдет.
Это произошло не позже, чем через полминуты.
Хёнджин медленно склонился, одновременно поднимая ладонью чужой
корпус, чтобы Ли прижимался к его груди спиной, и приложился губами точно к
выемке между развернутыми лопатками, сразу ощущая изящный прогиб. Ровная
спина податливо подставилась, одна его рука скользнула вниз, по
поставленному боку, другая напряжённо сжимала подушку.
- Ах-а-а... ха-а-ах...
Из горла Хвана вырывались приглушённые вздохи, а снизу с каждым
движением желудок сплетался в крепкий клубок, так что всё труднее
становилось сдерживать собственные порывы.
Феликс выгибался, подставляя стройные бока, и в ритм с ним двигался Хван,
ни на миг не отрываясь от его тела. Они двигались в унисон, их тела
соединились в одно, будто две пластины, скреплённые друг на друге, а между
тем Хван вдохнул сладковатый запах, зарываясь носом в мягкие волосы,
наслаждался их мягкостью и податливостью. Из его груди вырывалось сердце и
билось прямо в спину. Удовольствие, которое они разделили на двоих.
Распахнув глаза, Хёнджин почувствовал жгучее и томящее чувство внизу
живота. Сократив расстояние, Ли ужаснулся от того насколько у Хвана был
измученный вид, даже в приглушенном свете было видно часто вздымающуюся
грудь, пряди волос, которые прилипли к влажному лбу, тело старшего сгорало
от жара. Вскочив, Феликс побежал в ванную и набрал холодной воды, взяв по
пути несколько жаропонижающих таблеток. Упав на колени возле кровати,
Феликс начал смачивать полотенце в холодной воде и прикладывать к
разгоряченному лбу. Измельчив таблетку до состояния порошка и заправив всё
водой, Ли приподнял за плечи Хвана, давая возможность выпить лекарство.
Убедившись, что дыхание друга приходит в норму, он ещё раз смочил полотенце
и обтер мокрую шею и ключицы.
- Джинни, ты меня слышишь?.. - прошептал Феликс, ласково убирая
взмокшие пряди с лица.
С лихорадкой Хёнджин даже забыл про своё внезапно возникшее
возбуждение, проклиная в очередной раз своевольное тело, которое отозвалось
в такой-то момент. Феликс уже хотел было встать, но Хван резко хватает
маленькую ладошку вынуждая замереть на месте. Хёнджин тяжело застонал,
переплетая свои пальцы с чужими.
- Прошу, останься со мной, не покидай меня...

The end...