Такемичи вкручивал последний болт на место, слушая, как за его спиной собирают оставшийся мусор в виде коробок от запчастей кровати. — Ну... — Произнес он, отходя и глядя на двухъярусную кровать, в которую оставалось лишь добавить матрасы и постельное бельё, — мы молодцы! — Ага! — Такемичи обернулся, чтобы наблюдать, как Ханма, обняв за плечи Какучо, взъерошивает ему волосы, заставляя улыбаться. — Видишь? Теперь это официально наш дом... Да, Таке-нии? — Ханма оборачивается к нему, и Такемичи не может не улыбнуться, кивнув ему в ответ. — Конечно. — А старую кровать, мы куда ее? — Выпутываясь из загребущих рук Ханмы, поинтересовался Какучо, находя защиту от обнимашек в виде Такемичи, и цепко сжал пальцами его футболку. — Ну, она не плохая... — Такемичи глянул на оставленную едва не в середине комнаты полуторку, почёсывая голову. — Можно пока разобрать, а после или отдать кому-нибудь или продать. Жалко выкидывать — вещь хорошая... — Таке-нии, пошли перекусим, с самого завтрака ничего не ели. — Ханма первый покидает комнату, закидывая руки за голову. Взъерошив волосы Какучо, Такемичи следует на кухню, где Ханма во всю уже суетится с кофе, и, подхватывая ручку с холодильника, записывает что-то в основной список покупок. Когда Ханма впервые увидел, что Такемичи ведёт такой вот, постоянно пополняющийся список, то даже посмеялся, но когда он стал большую часть дней проводить именно в доме Такемичи, то сам стал его пополнять, когда замечал, что что-то заканчивалось. Пока Такемичи выкладывал на стол печенье, Ханма вновь завёл шарманку, рассказывая о собственных приключениях. Какучо, подхвативший Тигра и почёсывавший тому пузико, едва не с открытым ртом слушал подростка, которому очень льстило такое внимание. Даже после того, как они все сели за стол, Ханма не затыкался, и это нравилось Такемичи, ему было спокойно под эмоциональное бормотание, прерываемое смехом. Такемичи даже запоминал многие истории. Ханма очень хороший рассказчик — живой, эмоциональный. Он очень любит когда ему уделяется внимание, и Такемичи замечает, как подросток, даже находясь на пике эмоциональной сцены, всё равно бросает взгляды на людей, проверяя, слушают ли его. И порою Такемичи казалось, что заметь тот обратное, то в тот же момент бы замолчал. Но Такемичи всегда слушал его. Даже если у него не было шанса вставить слова. — ... и вот, на меня, значит, нападают сразу двое. А я тогда еще не очень хорошо дрался, совсем мелким был — ни мускулов, ни силы, не то что сейчас, да? Так вот, они на меня летят, и я думаю, что всё, мне конец, а на глаза мне, значит, попадает палка, ну я ее и поднял, замахнулся, значит... — Ханма даже демонстрирует замах, глядя на забывшего обо всём Какучо, — И как закричу, громко так, и на них кидаюсь! А они испугались, тот, что еще толстым был, на траве каак поскользнётся, закричит, и на жопу шмякнется! А брат его, тот, что похудее, дёру дал, а я, значит, ору! Бегу к жирному! А он рыдает и пытается встать, но в своих же ногах, значит, путается и заваливается назад. Думаю я, всё — мой шанс! Подбегаю, замахиваюсь! А в мыслях уже, сейчас я тебе как тресну! Но, тот, худой, за мамкой своей сбегал, значит, и она просто из-за угла магазина выруливает и меня матом кроет, и бежит ко мне. Я палку бросил и сбежал. А мамка-то та, моей нажаловалась, а та отцу. И вот, я прихожу домой, так злой отец и... Рассказ Ханмы резко прерывает стук в дверь, и подросток, словно потеряв нить разговора, сначала застывает, после резко оживляется и подскакивает, тут же бросаясь к выходу. — Ой, это ко мне! Ко мне! — Такемичи бросает взгляд на растерявшегося из-за резко прервавшегося рассказа Какучо и поднимается из-за стола, выглядывая в коридор, где у дверей снимает обувь Коко, который, стоило ему увидеть Такемичи тут же склоняет голову, здороваясь, но Ханма тут же толкает мальчишку за плечи перед собой, направляя его к лестнице. — У нас важный разговор, Таке-нии! — А мне рассказать о нём не хочешь? — Ханма замирает уже почти у лестницы, оборачивается к Такемичи и, хитро щурясь, отвечает. — У меня тоже есть тайны, Таке-нии! — А после вновь берёт на буксир Коко и заставляет его подниматься вверх. — Я тебе потом всё расскажу! Такемичи немного растерянно смотрит в след, пока к нему не подходит Какучо. — Изана сказал, что будет сегодня у Шиничиро меня ждать... Проводишь меня? Я просто... — Какучо, казалось, смутился, отводя взгляд, — Я просто путаюсь в улицах, словно город, за время, что я был в приюте, полностью поменялся. Даже не по себе как-то... — Не переживай, я провожу тебя. А пока идём, кофе стынет, ещё Тигра нужно накормить. — Ага! А Шуджи-нии, он не с нами? — Он сказал, у него важный разговор, — с улыбкой произносит Такемичи, подталкивая Какучо к кухне, пока сам бросает обеспокоенный взгляд наверх, где минутой ранее скрылись Коко и Ханма. На душе было неспокойно. Такемичи тряхнул головой, стараясь не накручивать себя, ведь зачастую он имел такую привычку — слишком сильно запариваться даже над самыми простыми вещами. Как и ожидалось от Изаны, стоило Такемичи и Какучо прийти, как мальчишку тут же уволокли за собой, пообещав вернуть позже. Глядя вслед ушедшим мальчишкам, Такемичи понимал — не будь у Изаны возможности видеться с Какучо, он бы определённо устраивал тут концерты. Прямо сейчас Такемичи наблюдал за тем, как Шиничиро обрывает старые обои, зачищая стены от остатков клея. Ему наконец удалось вывезти весь мусор, и Такемичи слышал, что в этом ему помогали не только Майки и Изана, но и парни из бывших Драконов. — Выглядишь напряжённым. — Начал разговор Такемичи, присоединяясь к Шиничиро, помогая тому снимать обои. — Просто... — Шиничиро оторвал большой кусок обоев и откинул его на пол, оборачиваясь к Такемичи, будто подбирая слова, чтобы выразиться как можно понятнее. — Та дата. Приближается день, когда я должен умереть, и мне просто неспокойно. — Почему же? — Такемичи посмотрел на Шиничиро, который, казалось, действительно выглядел чуть более бледным, чем обычно, да и, к тому же, синяки под глазами говорили Такемичи о том, что парень мало спит. — Мы точно знаем — кто, когда и как... — Это да, но... — Шиничиро не смотрел в глаза Такемичи, предпочитая изучать пол под ногами. — Что, если я всё равно умру? Что, если этого не возможно избежать? — Я однажды спас от смерти Дракена, Наото и Хину — не переживай, — Такемичи улыбнулся, вновь возвращаясь к обоям. — Но они в итоге умерли... — Такемичи замер, даже дышать перестал, словно его поставили на паузу. В его голове тут же стали проноситься ужасные кадры смертей. Словно всё это было собрано в один ролик, который ускорили в два раза. И, кажется, Шиничиро понял, что его слова ввели Такемичи в ступор. — Х-хотя, что-то я нагнетаю. Ты прав, всё будет хорошо. Не просто же так тебе приходится прыгать во времени, правда... — Закончил Шиничиро, неловко рассмеявшись. Такемичи никак на это не отреагировал, даже не пошевелился, он всё не мог перестать думать о том, что, возможно, всё это напрасно, и люди будут умирать каждый раз, всё более худшей смертью. В чувства его смогло привести лишь прикосновение Шиничиро, что заставило Такемичи вздрогнуть и отскочить. — Такемичи, не парься, ты так. Я же пошутил... — Шиничиро казался совсем подавленным, и Такемичи его понимал. Это Такемичи умирал не раз. А Шиничиро просто страшно. — Не переживай, всё будет хорошо. — Улыбка парня была натянутой и дрожащей, и это не укрылось от глаз парня. — Мы справимся. — Конечно. — В ответ Ханагаки растягивает собственную улыбку, пока в его мыслях звучит такая противоречивая фраза: «А сможем ли?» Они даже вновь приступают к отдиранию обоев. Такемичи рассказывает о том, как прошла первая ночь Какучо в доме, о том, как он уже отдал ту часть долга, что собрали парни. Но каждый из них чувствовал это напряжение, повисшее в помещении. Это ощущалось так отчётливо, и они знали, каждый из них всего лишь делает вид, что все хорошо. Но никто не смел просто сдаться и поговорить, пока Такемичи, наконец, не дошёл до точки кипения. В последнее время его нервы сдавали слишком часто, настолько, что он сам себе казался вот-вот лопнувшим пузырём. Шиничиро просто рассказывал о том, как Майки и Изана соревновались кто больше и быстрее съест помидоров черри, что в итоге лишили их овощного салата, когда Такемичи не выдержал и впечатал кулак в стену, стараясь болью снять накопившееся напряжение. Это заставило Шиничиро замолчать на полуслове и, резко вздрогнув, обернуться к Такемичи. А сам Такемичи даже не ощущал той боли, на которую надеялся. Словно бы ничего не было в его жизни больнее чем то, что творится в его душе. — Ми-мичи? — Я, блядь, стараюсь! — Такемичи не отрывал взгляда от стены. — Я всех спасу! Слышишь! Не смей, блядь, сомневаться во мне! — Такемичи резко оборачивается и в два шага преодолевает разделяющее их расстояние, хватая Шиничиро за грудки заставляя наклониться ближе. А ведь сам Шиничиро, казалось бы, от шока даже не сопротивлялся, он даже не отрывал взгляда от глаз Такемичи, что были наполнены болью и решимостью, и, казалось, все эмоции, что можно прочесть в его глазах, просто переполняли его, и от того, по щекам у него катились слёзы. Просто его эмоций было слишком много. — Не смей думать, что я позволю тебе сдохнуть! Я устал уже терять всех вас. Как вы, блядь, идиоты, не понимаете этого?! Я не выдержу еще одного раунда, я просто его не выдержу! — Такемичи всхлипнул, и это, словно бы, заставило Шиничиро прийти в себя. Он смотрел в эти голубые глаза, полные боли, сожалений, печали, решимости и ещё множества других эмоций, и Шиничиро просто понимал, что Такемичи знает, что говорит. Ханагаки точно не выдержит еще одного марафона, до финиша которого он не доберётся, и поэтому решимость спасти всех сейчас не позволит ему проиграть. И от того, что Шиничиро входит в этот список, становилось спокойнее и приятнее на душе. Поэтому он просто сгрёб Такемичи в собственные объятия, позволяя ему выплакаться. — Я просто боюсь смерти. — Признаётся Шиничиро, прижимая Такемичи к себе. — Я не верю, что справлюсь сам, но я верю в тебя! Слышишь! Я верю в тебя и верю, что ты справишься! И я помогу тебе. Ты больше не один против всего дерьма! Я здесь, и я готов прийти к тебе в любой момент. Такемичи всхлипывает, ощущение что футболка намокает ещё сильней, перебивают крепкие объятия парня, и Шиничиро просто замирает. По позвоночнику пробегают мурашки, и Шиничиро соврёт, если скажет, что ему не нравится ощущать себя в безопасности. А объятия этого парня, словно бы, дают возможность ощутить себя под гребаной защитой. А ведь, являясь старшим братом, он, словно бы, возложил на себя обязанность быть опорой для младших. Он стал для Майки, Изаны и Эммы не только братом, но и заменил отца с матерью. И, неожиданно, почувствовать себя на месте слабого, было чертовски приятно. И Шиничиро расслабляется. Они стоят так некоторое время, прежде чем Такемичи не приходит в норму более-менее, тогда они спускаются со второго этажа, чтобы попасть на их привычное место — ступеньки у магазина. Позволяют себе расслабиться, молча пуская изо рта дым, пока Такемичи не потушит окурок, выбросит его, и не обратится вновь к Шиничиро. — Я пока не знаю, как сделать так, чтобы мальчики не пришли к тебе в магазин, не вызывая подозрений у них. Но думаю, что просто взять и привести их в твой магазин я не могу. — Такемичи тяжело вздохнул и взглянул на небо, где, казалось, не было ни единого облачка. — Почему? — Мы с ними не в тех отношениях. Казутора и Баджи просто навещают котёнка, и я провожаю Тору-куна до дома, если он уходит поздно. — Такемичи обернулся, глядя на Шиничиро своим заплаканным, покрасневшим лицом. — Почему Майки не рассказывает о тебе ничего? Но Шиничиро лишь пожал плечами и, поднявшись с земли, отряхнув штаны, подал Такемичи руку, помогая подняться. — Манджиро вообще всегда был странноватым. — Своди его к психологу. Поверь, с крышей у него действительно беда. — Шагая следом за Шиничиро, Такемичи старался произнести это как можно более непринуждённо, но, по резко напрягшейся спине парня, он понял, что ничего не получилось. — Этим ты спасёшь не только многие жизни, но и дашь ему возможность жить нормально. — А что, если Манджиро не захочет? — Поговори с ним, или, хочешь, я сделаю это? Майки и сам может понимать, что с ним что-то не так. Но он ребёнок, он не знает, как это решить, а потому будет скрывать и делать вид, что всё хорошо. — Шиничиро задумался, вообще, мог ли Манджиро и сам это понимать? Хотел ли его младший брат изменить хоть что-то или нет? Он кажется ему таким нормальным. — Поверь мне, Майки и самому станет в разы легче. — Я попробую. — Заверил Шиничиро и обвёл взглядом почти голые стены его второго этажа. — Так ты поможешь мне закончить? — Ага. — С готовностью приступая к работе, заявил Такемичи. — У меня, кстати, есть лишняя кровать, могу тебе её отдать. — Зачем? — Ты хочешь спать на этом пыльном диване? — Такемичи указывает на диван, доставшийся от бывших хозяев, что, казалось, имел достаточно бурную историю, чего стоили только пятна и различного рода повреждения на нём. — Не думаю... — Тогда всё, решено. Я разберу кровать, перевезём ее к тебе. И, словно после случившегося разговора, напряжённая атмосфера спала. Такемичи помог Шиничиро избавиться от всех обоев и даже помог прибрать мусор, периодически подкалывая Шиничиро по поводу его избранницы. Он оправдывал это тем, что Шиничиро так смешно смущался. Казалось, в один момент Шиничиро не выдержал, схватил мусорный пакет с обоями внутри и, с криком: «Мне второй Вакаса тут не нужен!» — накинулся на Такемичи, желая избить того пакетом. Но Такемичи ловко уворачивался от всех атак. Они носились по всему помещению и, казалось, уже через минут пять забыли о том, по какой причине на самом деле они этим занимались. Они просто смеялись, и это также позволило на какое-то время забыть о беспокойных мыслях. Но, в конце концов, они выдохлись и буквально рухнули на небольшой диванчик на первом этаже. — В следующий раз я тебя точно прикончу! — Тяжело дыша, обещал Шиничиро, на что Такемичи ответил усталым смехом. — Попробуй. — Тут и пробовать нечего. — Шиничиро подло ткнул Такемичи пальцем под ребро, заставив того вскрикнуть и вскочить на ноги, чем и воспользовался Шиничиро, чтобы с комфортом развалиться на всём диванчике. Но не успел Такемичи даже начать возмущаться, как дверь бесцеремонно распахнулась, и внутрь ворвался светловолосый вихрь. — Шиничи... Ооо Таке-чан! — В то же мгновение Такемичи едва не сбили с ног, когда Майки, вбежавший в магазин, накинулся на него с объятиями, стискивая настолько сильно, что Такемичи думал о том, как бы не задохнуться. — Таке-чан... — Словно мурчащий кот, задрав голову, повторил Майки, а его лицо выглядело слишком хитро и довольно. — Ты наконец-то пришёл пригласить меня в гости? — И тебе привет, Майки-кун. — Такемичи улыбнулся, взъерошив ему волосы, от чего мальчишка, казалось, ещё сильнее засветился счастьем. — Нет, я тут Шиничиро помогал с обоя... — Ооо, так Шиничиро все же решил взять тебя в невесты?! Поздравляю! — Майки с наглой улыбкой обернулся на устало прикрывающего ладонью глаза Шиничиро и добавил. — Давно уже пора. — Манджиро, мы уже говорили на эту тему... Зачем ты вообще так рано пришёл? — Садясь ровно, поинтересовался Шиничиро. — У тебя же вроде дела были с твоими друзьями. — Мы — банда! — Тут же поправляет его Майки, но сам Шиничиро, кажется, и не замечает этого, продолжая вопросительно смотреть на брата. — Ну, завтра же день моря! И вот, мы все поедем на пляж, так что я хочу, чтобы ты дал мне байк! — У тебя есть скутер... — Такемичи наблюдал за тем, как Майки, всё же полностью развернувшись к Шиничиро лицом, складывает руки в замок на груди и, с достаточно наглым видом, заявляет. — И что? Мы — байкерская банда! А у меня единственного нет байка! — Манджиро... — Шиничиро поднялся на ноги, подходя к Майки совсем близко, от чего даже Такемичи пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. — Тебе двенадцать... — Майки уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но Шиничиро опустил ладонь на его макушку, взъерошив волосы. — Я подарил тебе скутер год назад и сказал заботиться о нём. Сейчас я не дам тебе байк. В начале позаботься о том, что у тебя уже есть, прежде чем требовать что-то ещё, ты понял? Майки, казалось, совсем надулся, но, тем не менее, буркнул под нос «Да», что заставило Шиничиро улыбнуться, еще сильнее взлохматив волосы брата. — Вот и молодец, позаботься о скутере. — Такемичи стоял совсем рядом, будто потеряв дар речи, ведь складывалось ощущение, что Шиничиро сейчас говорит не с Майки, а с самим Такемичи. И от чего-то, глядя на искреннюю улыбку парня, щёки Такемичи вспыхнули, и он поспешил отойти подальше, чтобы не чувствовать себя неловко из-за того, что, по сути, вторгается в чужие семейные отношения. Такемичи повернулся к стеллажам с разложенными на них запчастями от коробок передач и делал вид, что внимательно их изучает. Но, казалось, уже в следующее мгновение Майки вновь оказался рядом с ним, вцепившись в край футболки и дёргая за него. — Таке-чааан! — Растягивая гласные, говорит он, буквально заставляя опустить на него взгляд. — А ты байк водить умеешь? — Да. — А я думал, не умеешь. — После этого Майки будто расстроился, но прежде чем Такемичи успел поинтересоваться, плохо ли это, Майки продолжил. — Если бы ты не умел, Шиничиро-нии научил бы тебя, а потом, когда вы будете играть свадьбу, вы поедете, каждый на своём байке, и мы привяжем к ним банки и... — Манджиро! Ты о чем вообще думаешь? — Шиничиро выглядел слишком поражённым словами брата, что казалось вот-вот вспыхнет, но не совсем понятно от стыда или от злости. — О том, как ты и Таке-чан поженитесь! Он — твоя невеста! Ты чё, забыл? — Манджиро! — Строго проговорил Шиничиро, после переводя беспомощный взгляд на Такемичи. — Ну хоть ты ему скажи, а? — Таке-чан моя невестка, так что тут ты один еще упираешься, да? — Майки задрал голову, глядя через плечо на Такемичи, пытающегося понять, что он вообще тут забыл и как докатился до такой жизни. — Эмм... Майки-кун, мы же уже говорили, что я парень, да? — Ой, и ты тоже туда! — Недовольно скривился Майки, и, махнув ладонью, направился к ящикам, в которых Шиничиро хранил запасы на перекус. Вскоре в руках мальчишки появляется пачка чипсов, которую он тут же открывает. — «Он парень, я парень» — кому какая разница? Так и скажите, что вы два идиота. Тогда я смогу официально забрать байк Шиничиро-нии, ведь он идиот! От такого заявления мальчишки Такемичи подавился воздухом, а Шиничиро... откашливаясь, Такемичи бросил взгляд в сторону парня, который выглядел полностью поражённым, он, кажется, даже завис ненадолго, прежде чем вновь завести свою шарманку и начать по новой всё объяснять брату. И честно, за время их ссоры, во время которой Майки, словно король, восседал на мягком диване, пожёвывая чипсы, а Шиничиро ходил из угла в угол с красным лицом — Такемичи узнал множество подробностей о том, как проходит досуг семьи Сано. Ведь, оказывается, Майки втянул в свою глупую идею Изану и Эмму, а страдает от этого Шиничиро, каждый раз, как появляется дома, ведь Изана постоянно подкалывает его. А Эмма, с самым серьёзным намерением, уже выбирает, какого цвета будет ее платье на их свадьбе, и постоянно спрашивает, когда она будет. И все эти разговоры, постоянно, достают не только Шиничиро, но и, как заметил сам парень, у Мансаку-сана начинает дёргаться глаз лишь при одном упоминании Такемичи. — Шиничиро, — прервал Такемичи кажется собиравшегося закричать парня, — выйдем, покурим, и я уже пойду. — А... да, — Шиничиро оглянулся на довольно улыбающегося Майки и пригрозил ему пальцем. — Только попробуй открыть рот! На это подросток лишь продолжал растягивать на лице довольную улыбку, а Такемичи уже ждал Шиничиро у двери, закуривая сигарету и позволяя закуриться от своей зажигалки подоспевшему парню. — Он это говорит серьёзно? — Спросил, стоило двери за Шиничиро закрыться. — Или просто злит тебя? — Не знаю. — Сжимая зубами фильтр сигареты, проговорил Шиничиро, разминая собственную спину, наклоняясь назад. — Но такое ощущение, что и то, и другое... Я уже устал! Такемичи задумчиво смотрел на стену магазина через дорогу, медленно выдыхая дым. А после произнёс. — Главное, чтобы он не узнал, как ты людей в чувство приводишь... — Такемичи! — Тут же обиженно воскликнул Шиничиро, заставляя Такемичи смеяться, поднимая руки в примирительном жесте. — Тихо-тихо, я просто шучу. — Новую профессию получить собрался? Не слышал, чтобы в цирк требовался шут. — Сейчас кто-то подзатыльник получит. — И уже в следующее мгновение Шиничиро отвешивает неожиданный подзатыльник Такемичи со словами: — Нихуя ты Ванга! — Долбаёб. — Обиженно потирая затылок, косясь на Шиничиро, Такемичи наблюдает за тем, как на лице парня расползается спокойная улыбка. — Чё лыбишься? — Да, я тут подумал, что... — Шиничиро резко затих, глядя на Такемичи, а после махнул ладонью. — Не важно. — Хэй! Говори! — Да, херня. Не важно. — Шиничиро затягивается. — Ты сейчас куда? — Пойду заберу Какучо, накормлю детей мороженым и домой. Вечереет. Нужно еще ужин приготовить. — Такемичи издал лёгкий смешок, когда перед глазами всплыла утренняя картина, как Ханма за плечи обнимал Какучо. — На мне ведь целых два спиногрыза. — Удивил. — Хэй, не надо мне тут! Не сравнивай меня и себя! Я в разы круче! — Серьёзно? — Скептически поднимает бровь Шиничиро. — У меня свой магазин, а ты корячишься за копейки в ларьке со сладостями. Выходит — я круче. — На лице Шиничиро тут же расцвела самодовольная улыбка. — Зато как был идиотом, так и остался. Вообще не понимаю, чего в тебе такого, что тебя через слово вспоминали? — Просто я крут. — Просто ты идиот. — Ой, не завидуй... — Сделав последнюю затяжку, Шиничиро выбросил окурок на землю, растоптав. — Пиздуй уже, а то этот монстр в магазине тебя никуда не отпустит. — Ага... подумай над тем, о чем мы говорили. Уже развернувшийся к двери, Шиничиро замер. — Хорошо. — Пока, Майки тоже от меня передай. — Обойдётся. — Закрывая за собой дверь, произносит Шиничиро, получая через стекло фак от Такемичи. Такемичи созвонился с Изаной и ждал его с Какучо на мосту, оперевшись на ограждение. Даже несмотря на то, что солнце медленно опускалось к горизонту, на улице было всё равно жарко. Так что, встретив ребят, Такемичи направился к ларьку с мороженым, где купил на всех, он хотел и для Ханмы взять, но понимал, что когда они доберутся до дома, то мороженое полностью растает. Так что, Такемичи решил, что угостит его позже. Такемичи наблюдал за тем, как светился Какучо. Ему действительно нравился Токио, нравилось проводить время с Изаной. Даже сам Изана, казалось, выглядел более довольным и спокойным, но подросток покинул их на одном из поворотов, заявив, что у него ещё есть дела. И вот, когда они уже подходили к дому, у Какучо закончились темы, насколько весело ему было вместе Изаной заново изучать улицы Токио, и Какучо перешёл к тому, что, возможно, беспокоило его уже давно. — Таке-нии, а Шуджи-нии ты тоже возьмёшь под опеку? — Не думаю. — Такемичи дошёл до урны, выкидывая в нее палочку от пломбира, его примеру последовал и Какучо. — У Шуджи-куна есть родной отец. — Тогда почему он у тебя живёт? — Какучо действительно не понимал, и по нему было отлично это видно. Потерянный взгляд и нахмуренное лицо ясно давали понять это. Тогда-то Такемичи и опустил ладонь на коротко стриженную голову мальчишки. — Так сложились обстоятельства. Шуджи-кун может быть немного странным и вредным, но он очень хороший. Если ты переживаешь на его счёт, то не стоит. Шуджи-кун уже давно считает тебя членом семьи — он из тех, кто говорит прямо, если ему не нравится. Какучо что-то пробубнил, но Такемичи его не расслышал, уже собирался спросить, что тот говорил, как на горизонте появилась знакомая фигура. — Такемичи-сан! — Подбегая к ним, кричал Казутора, сразу замечая Какучо. — Казутора, здравствуй. — С улыбкой произнёс Такемичи. — Знакомься, это Какучо-кун, теперь он мой брат. Казутора пожал протянутую ему руку, но удивлённо уставился на Такемичи, прежде чем спросить. — Как Ханма? — Нет, я беру над ним опеку. — Такемичи обратился уже к Какучо. — Это как раз и есть тот самый Казутора, чьим котом является Тигр. Какучо вновь засветился счастьем, недоверчиво спросив, правда ли это, и, получив в ответ утвердительный кивок, тут же кинулся говорить, насколько Тигр классный, умный, добрый и прочие прилагательные. В таком составе они и вошли в дом, где сразу же с порога их встретил рыжий комок, не зная, к кому из троих первому подбежать, но, в итоге, это был Казутора, который тут же поднял котёнка на руки. И вот, когда Такемичи напоил всех кофе и приступил к приготовлению ужина, дети возились с котёнком. Попутно Казутора вновь рассказывал о предстоящей поездке к морю, вызывая у Какучо неописуемый восторг. Кажется такое поведение мальчишки нравилось Казуторе, и тот начинал смущаться, тут же становясь более общительным, попутно упоминая, что мама Баджи собралась переезжать в район поблизости, и они будут жить ближе, а в голове Такемичи тут же всплыл образ Чифую. От чего-то Такемичи скучал по своему Партнёру. Хотелось бы Такемичи встретить парня сейчас и посмотреть, насколько Чифую сейчас отличается от того, которого он знал. Казутора засобирался домой уже через час, когда солнце еще не совсем ушло за горизонт, Такемичи даже не успел закончить готовку. Но Казутора настоял на том, что его провожать не нужно. Он выглядел немного нервным и это заставило Такемичи насторожиться, но, тем не менее, он отпустил парня. — Казутора классный, он друг Майки? — Почёсывая пузо наевшегося и заснувшего Тигра, спросил Какучо. — Да, они друзья. — Изана сказал, что у его брата много неплохих ребят, но Казутора правда классный! Завтра день моря, да? — Такемичи отключил плиту, оставляя кастрюлю на плитке, чтобы еда дошла до готовности и, повернувшись к мальчику, кивнул. — Изана ничего не говорил на этот счёт. — Ты хочешь на море? — Какучо не поднимал на него взгляд, продолжая возиться с Тигром. — Возможно, но я же не... — Я могу тебя отвезти. — Какучо тут же вскинул голову, глядя прямо в глаза Такемичи, будто желая удостовериться в правдивости его слов. — Но ты и так много для меня сделал. — И что? Если ты хочешь праздник, почему ты должен себе отказывать? Знаешь, так можно и от всей жизни отказаться, — Такемичи подошёл ближе к Какучо с нежной улыбкой на лице, он продолжал говорить. — Понимаю, если бы у нас не было возможности это сделать, то тогда да. Но у меня завтра выходной, я предупреждал, что возьму пару дней отгулов. Так что, если хочется, можем съездить. Можешь позвать Изану. Какучо с готовностью закивал, а после, получив телефон от Такемичи набрал Изану, тут же объясняя, чего он хочет, и, по счастливому лицу, Такемичи понял, что Изана поддержал его идею. Что и подтвердили слова самого Какучо. Время уже приближалось к десяти, а Ханмы всё не было, и на звонки он не отвечал. Ханма так уже делал пару раз, когда был чем-то занят, так что Такемичи не переживал. Поужинав с Какучо и убрав порцию для Ханмы, он отправил Какучо в ванну перед сном. Завтрашний день обещал быть насыщенным. После и сам Такемичи принял ванну, пока Какучо смотрел телевизор, под который тот и уснул. Такемичи пришлось самому расстелить ему диван, так как матрасов еще не было, и уложив спящего мальчишку, под бок которого тут же забрался рыжий комок шерсти. На часах было одиннадцать, и Такемичи уже немного переживал, ведь Ханма всё так же не брал трубку. И, чтобы хоть чем-то себя занять, Такемичи поднялся наверх, начиная разбирать ненужную кровать, периодически поглядывая на время. Но Ханмы все не было. И это заставляло разные мысли посещать голову Такемичи. На душе было неспокойно, а мозг подкидывал ему воспоминания о кошмаре. Обычно, когда Ханма оставался ночевать дома, он предупреждал Такемичи об этом. Но Такемичи не помнил, чтобы подросток упоминал это. Даже когда Такемичи полностью разобрал кровать, ровно сложив все части от неё, и на часах было уже за полночь — Ханмы не было. Такемичи, не зная, чем себя занять, сидел на кухне уже с третьей кружкой кофе, постукивая пальцем по столешнице. Внезапно входная дверь открылась, и из коридора стал доноситься тихий шум. Такемичи незамедлительно выглянул, тут же узнавая Ханму. Он уже собирался накричать шёпотом на подростка, когда заметил, что тот едва на ногах стоит. — Шуджи-кун! — Обеспокоенно бросился к нему Такемичи, и его взгляд сразу выхватил следы побоев. Закинув руку Ханмы себе на плечо, он отвел его на кухню, где усадил на стул, тут же кидаясь в ванну за аптечкой и влажным полотенцем. — Шуджи, что случилось? Обеспокоенно задаёт вопрос Такемичи, осторожно промакивая полотенцем разбитую губу. Сегодня Ханма выглядел гораздо хуже, чем в любой другой раз до этого. — Шуджи-кун? — Такемичи осторожно обтер его лицо, но Ханма продолжал молчать, задумчиво глядя на обеспокоенного Такемичи, что с лица перешёл на шею, стирая засохшую кровь, а после протирая перепачканные ободранные руки, костяшки были разбиты. — Чёрт, Шуджи, не молчи. — Я просто подрался. — Наконец, начинает Ханма, болезненно поморщившись, откидываясь на спинку кресла. — Шуджи, я знаю когда ты дерёшься. — Такемичи приступил к тому, что начал обрабатывать спиртом ранки на лице. Ханма жмурился, но тем не менее покорно терпел. — Это не похоже на драку. Но Ханма молчал, даже когда Такемичи полностью закончил заклеивать пластырями раны и замотал бинтом сильно пострадавшую руку подростка. Такемичи понимал, что сейчас подросток не хочет ему ничего говорить, а потому не стал больше на него давить. Прибрав за собой аптечку и разогрев для Ханмы перекусить, вместе с не особо крепким кофе. Ханма, казалось, был слишком голодным и накинулся на самый простецкий обед, за пару минут его съев, а уже после, когда дело дошло до кофе, Ханма взглянул на Такемичи, что пил свой, стараясь делать вид, что всё в порядке. — Таке-нии, плед далеко? Такемичи с Ханмой вышли на улицу, присаживаясь на ступени у дома, и Такемичи накинул на них обоих плед, прислушиваясь к звукам ночного Токио и радуясь, что его дом находится в тихом районе. Ханма долго собирался с мыслями, крутя в руках кружку, а после сделал глоток и, привалившись к плечу Такемичи, наконец заговорил. — Я действительно подрался днём... — Ханма поднял замотанную бинтом руку, будто это было доказательство для Такемичи. — Как всегда, победил... — Кажется они одновременно усмехнулись уточнению парня, который, кажется, пригрелся. — Я заходил сегодня домой. Хотел взять пару вещей. Мы с отцом не особо ладим. Когда его подстрелили на службе, то списали из органов, присудив медаль за храбрость. Но он стал инвалидом и не годится для службы, поэтому получает пособия. — Такемичи уже чувствовал что-то неладное, освободив руку из-под головы Ханмы, он приобнял подростка, прижимая к себе. — Служба в полиции была всем для него, поэтому он стал много пить, и мама ушла от него. Знаешь, Таке-нии... Он не похож на инвалида, он вполне здоровый мужчина... — Ханма крутил кружку в руках, смотря на то, как в кофе отражаются фонари. — Он тебя бил? — Задал вопрос Такемичи, ответ на который точно знал. — Он неплохой. Раньше он был очень добрым, учил меня приёмам и прочему. А потом просто всё пошло не так, — Ханма тяжело вздохнул. — Мать любила его, но она всегда была будто в своём мире, почти не замечала меня. Я мог ей что-то говорить, а она даже не слышала меня, будто была где-то далеко. А вот отец, он был классным, самым лучшим из всех. Пока... он, когда пьёт, то становится агрессивным и очень сильным. Но знаешь, Таке-нии... я не могу ударить его в ответ. Мне кажется, что я тогда ударю не того человека, что передо мной сейчас, а того, кем он был раньше. — Поэтому ты предпочитаешь не находиться дома? — Таке-нии, а ты схватываешь всё на лету! — Казалось, Ханма вновь хотел перевести всё в шутку, но у него не получалось, его смех был слишком наигранным, и от него хотелось только больше грустить. — Знаешь, я очень рад, что ты есть. — Шуджи-кун, что бы не случилось, я буду рядом. Я ведь уже назвал тебя братом, помнишь? — Такемичи потряс Ханму за плечо. — Спасибо. Спасибо, что выслушал, я не думал, что вообще расскажу кому-нибудь это. Но мне легче. — Голос Ханмы становился всё тише, и, казалось, он сильнее наваливался на Такемичи. — Ты хочешь спать? — Очень. — Ханма, казалось, с трудом поднялся на ноги, Такемичи забрал у него кружку и шёл за ним следом. Такемичи помог Ханме расстелить футон, и тот, словно был совсем без сил, уронил голову на подушку и, прежде чем Такемичи, поправив одеяла, ушёл на кухню, Ханма очень тихо произнёс. — Я очень рад, что ты и Каку-чан есть у меня... Спасибо. — Такемичи присел рядом с подростком на корточки и взъерошил его волосы. — Спокойной ночи. — После он проверил и поправил одеяло Какучо, и тихо ушёл на кухню, где допил свой уже полностью остывший кофе, и помыл посуду. Он не знал, что должен сейчас ощущать, он предполагал, что отношения с отцом у Ханмы не очень, но даже не думал, что настолько. Внутри Такемичи словно поселилось что-то тревожное, что не давало ему покоя. Он, даже поднявшись наверх, долго крутился в собственной кровати, всё прокручивая в голове разные мысли, пока просто не заснул.
5198 слов 🤯🤯🤯
