Инцидент в гей клубе. (Hyunlix / Хенликсы.)

4 глава.

Пока алкоголь ударяет в голову, - уже, кажется, побочное действие -, Ли перестает соображать, что сейчас вытворяет всем своим телом, руками и особенно губами. Парень пододвигается ближе, удобно усаживаясь на чужом паху, и назойливо так трется, чтобы вызвать у актива сильное желание нагнуть, - просто желания ему уже недостаточно. А губы сами по себе накрывают чужие, пока зубы до крови кусают нижнюю губу Хвана, а язык слизывает маленькие капельки крови, оставляя во рту металлический привкус. Ли переходит сразу к мочке уха, сначала по детски покусывая, - совсем как малыш, у которого зубки еще не прорезались, - а после пускает в дело язык, разбивая воздушные "щиты" в ушной раковине.
- А я смотрю ты разошелся. - Хенджин ведет руками вверх - по бокам, сжимая талию. Слизывает кровь с собственных губ, ощущая, что самоконтроль он где то проебал. Где то в Феликсе. И он не ошибается. - я знаю, что я охуенный, принцесса, но ты слишком много дерзила мне, за что должна получить.
Он рвано выдыхает, когда Ликс тянет языком и зубками по эрогенной точке, старательно вылизывая. Хван начинает стягивать с бедер парнишки черные шорты. Он все еще не понимает, что такой милый юноша забыл в этом болоте. Даже не смотря, что он, черт(читать как: Хенджин) его возьми, одет как шлюха, но его взгляд выдает всю его невинность. Он даже выпил самое легкое алкогольное мохито и его повело не по детски. Конечно, пользоваться таким положением подло, но, Хенджину как то поебать, если честно. Да и Феликс сам напрашивается и выводит так, что парень готов оттрахать светловолосого до звездочек в глазах и полного истощения.
Хван переворачивает Ликса на живот, то бишь опуская его на свои колени, а сам откидывается на спинку дивана.
- Ах, принцесса, ты такая милая. - он рывком стягивает шорты вместе с боксерами до колен, - а задница у тебя шикарная. - он на пробу ведет ладонью, легонько прихлопывая, - считай вслух, я хочу слышать. И когда тебе надоест называть меня "Джинни", кликай "папочкой", детка. - Хенджин заносит руку и со звонким шлепком опускает ее на правую ягодицу юноши.
Феликс же с громким и пошлым стоном ехидно посмеялся, даже не вздрогнув и маленькой клеточкой тела. Да, он добивался этого с совершенно незнакомым ему парнем, - какие то жалкие минуты не считаются хорошим знакомством, - и сейчас получает то, что хочет. Прямо как в самом раннем детстве, захотел - получил любым способом.
- Первый, Джинни. Спорим, что твоя рука устанет раньше, чем я начну называть тебя "папочкой"? - Ликс громко усмехается, с горящим азартом в глазах глядя на "губастого переростка", - даже не думай, что я так быстро сломаюсь, губастик, - совсем по-ребячески Ли вытянул свой язык, на котором осталась кровь Хвана с, - как подметила принцесса - сладких губ.
Руки у Хенджина ледяные. Он и сам не знает почему, но сейчас это было на руку. В голове эхом отдается дерзость светловолосого, на что парень гулко рычит. Феликс не знает на что может нарваться.
- Вздумала играть со мной? Я же заставлю тебя кричать, глупая детка. Или ты хочешь, что бы я вытрахал из тебя всю дурь на той барной стойке? - Хван со свистом разрезает воздух и опускает руку на левое полушарие. Он раздвигает ягодицы и чуть давит на сжатое колечко мышц большим пальцем, а остальной ладонью на мошонку. - ну ка, расскажи, ты ко всем так прыгаешь, едва узнав человека, принцесса?
Ему буквально кружит голову тело светловолосого. Он бы даже разрешил сесть себе на лицо, но это потом.
Хенджин снимает кольцо с цепью с джинс, закрепляя ту на шее у Ликса. Получается что то на подобие ошейника, но Хвану нравится, нравится то, что если он потянет цепь на себя, на тощей шейке мальчика останутся красные следы, а сам малыш будет хватать воздух, глотая его.
- Какой ты извращенец, Джинни. И, аах, нет, я не какая то шлюха, чтобы давать кому попало, - снова гадкий смех. Малышу нравится выводить Хенджина из себя, и нет, Ли не считает себя мазохистом, просто...работа такая чутка болезненная и опасная. - ну же, кобель, покажи, что ты можешь кроме своего пиздабольства, - бесить активов - это по части Феликса, а особенно перед грубым сексом.