Поезд Москва-Казань.

I

Аделина, честно говоря, Казань до глубины души ненавидела.

Дочь рано овдовевшего отца, часть «золотой молодежи» Москвы в прошлом, настоящее дело ей затрещину в виде внезапного банкротства. Вот так и получилось — она, ещё недавно пившая брют в своей новой шубке, сейчас сидела в новой квартире в Казани.
Ну, как новой: отец купил её с год назад, видимо, ожидая, что в ближайшее время лавочка прикроется, успел сделать тут какой-никакой ремонт, поставил новую, хоть и не слишком дорогую мебель: ей, выросшей в достатке, от этих простых, даже не резных деревянных предметов, становилось плохо. Ей хотелось назад, в Москву, ближе к кремлю, к импортным вещам, в родной торгсин, где духи стоят в ряд, сверкая разноцветными стеклянными флакончиками.

Аделина не была капризной, не била кулаками в стекло их «Волги», лишь смотрела на отца волком, кутаясь в дублёнку. Она была уверена, что папа сделал всё возможное, чтобы избежать такого исхода, но он неминуемо настал, и тут уж ничем не помочь: только смириться.

Но смиряться девушка не умела; точно ярый бык всегда пёрла напролом, не останавливаясь: поэтому, как бы долго отец на неё не смотрел пытливым взглядом, он не добился ничего, кроме тишины в ответ. Аделина знала, что не будет готова мириться с жизнью провинциалки, но «терпение исподволь своё возьмёт».
Она не умела смиряться, но лучше многих умела ждать.

***

— Смотри, — пока она сидела на кровати, сонно потирая глаза, отец едва не расшиб её любимый сервиз в коробке, — я поясняю тебе всё только один раз. Ты девочка умная, в конце концов, дочь своей матери, так что для тебя осознать ситуацию труда не составит. Верно?

Она кивнула, прижимая колени к груди и укладывая на них голову. Лампочка светила приятным тёплым светом: Аделина приехала в Казань поздней зимой, успев встретить Новый Год в кругу близких друзей, а не в квартире в «хрущёвке», в которой из развлечений только бессменный стеллаж с книгами. Хотя, её снобизм, если честно, был напускным: квартира была большой, уютной, обставленной со вкусом, и, зная то, как обычно живут вне центра страны… Она всё ещё была богаче подавляющего большинства.

— Я уеду.

Возможно, она была немного шокирована. Возможно, совсем немного, она ахуела.

— В Ленинград. Меня и дядь Лёшу, – ну, ты же помнишь, такой.. лысенький, – вот, нас с ним цепануть не успели. У нас в Ленинграде остались активы, — он поставил последнюю коробку на пол, отряхивая руки от пыли, — и денежки.