КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ

●Глава 13●

Иногда во мне просыпались странные необъяснимые желания. Мне хотелось дотронуться до Чонгука. Погладить жесткую черную шерсть. Провести по большой лохматой голове. Понюхать, как пахнет его мех. Что это? Я пугалась и стыдилась этой непонятной тяги. Стала смущаться и теряться в его присутствии (чего со мной раньше ни разу не было), особенно, когда он начинал смотреть так пристально, горячо, что мурашки бежали по телу и в животе порхали бабочки.
Я, которая боялась всякого проявления уродства как огня! Я, для которой красота являлась если не самым важным, то одним из наиважнейших качеств человека. А теперь, спустя всего несколько недель, я смотрю на его жуткую морду – и не замечаю в ней ничего жуткого!
Теперь я сама подолгу стою перед гардеробом, выбирая платье, в котором появлюсь на совместном обеде. И часто выбираю что-то привлекательное, яркое и даже (сама в недоумении!) открытое. Я не понимаю своих чувств. Если бы Чонгук был красивым (пусть даже просто привлекательным) мужчиной, добродушным, мягким, отзывчивым… Но нет же! Он – полная противоположность моим мечтам об идеальном мужчине. Он высокомерный, надменный, гордый, иногда даже грубый и резкий. (И это не считая того, что он урод каких свет не видывал). И пусть большинство его грубостей (как мне кажется) – следствие проклятия, все равно он не очень приятный человек. Почему же меня так тянет к этому заносчивому хаму?
Я помнила о своем проклятии, но ни на секунду не предполагала, что когда-нибудь захочу выйти за него замуж. Против этой мысли восставали все мои чувства. Почему же сейчас я иду в столовую в прелестном воздушном платье с открытыми плечами? Почему мою тонкую талию перетягивает золотой пояс с драгоценными камнями, а на лице в предвкушении встречи с монстром играет озорная улыбка?..
После обеда мы теперь еще долго сидели за столом и разговаривали. Я рассказывала о высокой башне, где провела первые шестнадцать лет жизни, где перечитала сотни книг, где училась магии и мечтала о несбыточном. Рассказывала о родителях, об их любви. О проклятии, что погубило мою маму и превратило отца в мужчину с грустными глазами.
Чонгук поведал немного о своей семье. Высокородной семье потомственных магов. Он был младшим сыном самого богатого и самого могущественного в провинции человека. Но так как он с детства проявлял недюжинные способности к магии, отец сам взялся его обучать. Само обучение Чонгук вспоминать не хотел. Сказал только, что выжил и этого достаточно… Я даже немного испугалась.
– Ой, как хорошо, что я не проявляла никаких способностей, – рассмеялась я, – мама научила азам, а дальше мы с сестрами и братом сами тренировались. Читали книги, применяли, что могли, на практике. Из одной книги получалось выучить не более десяти заклинаний, да и то самых простых.
– Мне нельзя было не выучить и не отработать каждое заклинание из книги, которую мне давали, – отозвался Чонгук. – За любой промах незамедлительно следовала кара.
– А твоя мама?.. – начала я вопросительно.
– Я ее не видел ни разу, – отозвался Аскар, – она была слабым магом, но из богатой влиятельной семьи. Это был брак по договоренности. Сначала, когда я был маленьким, я очень хотел ее увидеть, обнять…
Голос Чонгука дрогнул, но он быстро взял себя в руки.
– Но потом, когда я вышел из башни и после уроков отца, я уже не вспоминал о детских мечтах.
Я округлила глаза.
– И что, твои родители не любили друг друга?
По недоуменно приподнятым надбровным дугам и скептически скривленной морде поняла, что сказала глупость.
– Ну и ладно.
Я скрутила из салфетки шарик и запустила его через стол, усилив магическим ветром. Шарик долетел до Чонгука и завис перед его мордой. Мужчина превратил шарик в бутон розы и отправил ко мне. Я взяла розу, приколола к корсажу, а сама сделала бумажную птичку и та опять полетела к магу. Так мы и развлекались, перебрасываясь через стол, он – цветами (каждый раз разными, я вся уже была завалена ими), я – бумажными бабочками, птичками и разными насекомыми (их я хорошо научилась делать еще в детстве, когда сидела целыми днями на подоконнике и смотрела в небо).
Атмосфера в комнате поменялась. Глаза заискрились смехом и озорством. Я отправила навстречу Чонгуку большой красивый корабль с алыми парусами. Тот благополучно долетел до него и приземлился прямо на вазу с фруктами. Я недоуменно похлопала глазами. Игра закончена?
– Я не отпущу тебя, – тихо произнес Чонгук, и я замерла, почувствовав в его тоне странную пугающую серьезность. – Называй меня как хочешь – черствым эгоистом, бессердечной сволочью… Но я умру без тебя.
Я задохнулась. Впервые не знала, что сказать. Улыбка сошла с лица.
– Ты стала для меня отдушиной в этом уродливом мире, в моем тягостном существовании. Я за этот месяц больше смеялся, чем за последние пять лет. Да что там пять лет! Больше, чем за всю жизнь, – Чонгук пристально смотрел мне в глаза. Что он там высматривал?
– Но, – начала я осторожно, – ты должен будешь отпустить меня через полгода.
И добавила, почти извиняясь:
– У нас договор.
– Думаешь, я не помню? – горько произнес Чонгук,– Значит, у меня есть еще полгода, чтобы найти лекарство.
– От проклятия? – уточнила я несмело.
Сердце колотилось. Я впервые услышала от Чонгука что-то похожее на… не знаю, как назвать… признание?
– Да, – Чонгук странно тих и задумчив, таким я его еще не видела. – Я ничего тебе не скажу. Никаких заверений, никаких обещаний. Пока я такой (он развел руками), я ничего не могу тебе предложить. И не хочу.
– А если ты никогда… – начала говорить я, но тут же была грубо прервана.
– Нет! Не говори этого! – он практически рычал. – Я избавлюсь от проклятия!
– Иначе, – добавил он уже тише, – нет смысла жить дальше.
Я расстроилась. Вечер, так хорошо и весело начавшийся, закончился тяжело и грустно. Чонгук ушел, а я сидела и смотрела на цветы, покрывавшие мое платье, и слезы катились у меня по щекам…
****
Нет! Я все-таки изучу это телепортационное заклинание! Я билась над ним уже неделю, но сдвигов пока не намечалось. Чонгук категорически отказывался помогать. Но, сам того не желая, он научил меня многому другому, полезному и ценному – концентрироваться, видеть суть заклинания, разбирать формулы на составляющие. Поняв принцип, можно было трудиться дальше самой. Вот я и трудилась. Вечерами, после обеда, и рано утром до завтрака. Замок блокировал применение телепортации на практике, но ведь когда-нибудь я выйду отсюда?..
А с Чонгуком мы крупно поссорились и уже два дня не разговариваем. Странно, конечно, вместе обедать и играть в молчанку. Особенно трудно мне, так как в основном болтала без умолку именно я. А Чонгуку все едино – только сидит, пьет и пристально смотрит на меня через стол.
В последнее время он часто срывался по поводу и без повода. Мог на целый день запереться в своей лаборатории, выходя только ради совместного обеда. Словно не мог прожить без этих коротких встреч. А за столом молчал, лишь смотрел каким-то болезненным, тоскливым взглядом. Дела шли все хуже и хуже. По-видимому, он уже все доступные заклинания перепробовал, даже те, которые изобрел сам. И ничего не получалось.
А из-за чего была ссора… Я просто спросила его за обедом, как продвигаются эксперименты. И он сорвался.
– Я найду это чертово противоядие! – вспыхнув, прорычал он зло. – Пусть на это уйдет вся моя жизнь и все силы, но я поборю проклятие!
Я сначала мягко попыталась его образумить.
– Это же невозможно. Невозможно побороть проклятие. Ты же сам говорил, что наш мир так устроен, – я грустно развела руками. – Все люди так живут. Все страдают от проклятий.
– Мне плевать на всех! – отрезал Чонгук. – Если я и найду лекарство от проклятия, то только для себя одного. Ну, может, еще и для тебя. А остальные пусть и дальше страдают.
Я начала злиться. Его эгоизм и себялюбие иногда принимали такие уродливые формы, что я действительно начинала думать, что все, что он говорил тогда о себе, правда.
– Пусть страдают? – напряженно повторила его слова. – Пусть погибают от сказанных вскользь злобных слов, брошенных мимоходом проклятий? Как невеста моего брата?
Я вспомнила о молодой счастливой девушке, о том ужасном происшествии, и слезы навернулись на глаза.
– В мире много хороших, добрых людей, не магов и им нужна помощь. Они не могут сами себе помочь.
– Добрых хороших людей? – повторил за мной Чонгук, – Где ты их видела? Ты, что, семнадцать лет витала в розовых облаках?
– Иногда бедные люди даже не в состоянии накопить на браслет своему ребенку, – почти плакала я, не слушая Чонгука.
– Что мне сделали твои «добрые люди»? Одна «добрая» прокляла, остальные сразу же отвернулись от меня, словно я прокаженный, – громко рыкнул в ответ Чонгук.
– А что ты им сделал? – крикнула я в ответ. – Жил припеваючи до двадцати пяти, потом его, бедненького, обидели… Заперся в своем прекрасном богатом замке, отгородился от всех проблем. Ничего не вижу, ничего не слышу! Тебе плевать, что происходит вокруг!
– Да! Мне плевать! Но я не я буду, если не найду это чертово лекарство. Я стану прежним! – Чонгук вскочил и заметался по комнате, что-то бормоча себе под нос. – Мне нужно стать прежним, особенно сейчас, когда…
– Если бы я была самым могущественным магом на земле, – тихо начала говорить, пытаясь взять себя в руки и краем глаза следя за его беготней, – я бы прежде всего думала об окружающих, а не о себе.
– Как замечательно, что ты не «самый могущественный маг»! – огрызнулся Чонгук, обернувшись.
– Ах так?!– окончательно разозлилась я и тоже вскочила со стула. – Ты эгоист! Самовлюбленный циник! Ты думаешь только о себе! Как хорошо тебе жилось раньше, а вот теперь, когда ты стал таким…
Я мучительно подбирала слова (все-таки не хотелось его обижать – мамино воспитание).
– Каким? – ухмыльнулся он. – Чудовищем? Уродом? Страшилищем?
Я отмахнулась.
– И тебя это ничему не научило, – продолжила я, не обращая внимания на его слова, – ты все равно хочешь стать прежним и все тут. Опять будешь предаваться праздности и веселью? Опять будешь кутить и содержать толпу любовниц?
– Ну, может, не толпу… – услышала я невнятное бормотание в сторону. Но меня уже было не остановить. Я разозлилась не на шутку. Мы стояли друг напротив друга. Я – маленькая, взъерошенная, со сжатыми кулачками, в красивом бальном платье и он – полусогнутая мрачная фигура в плаще, с жуткой мордой чудовища и лапами с острыми когтями вместо рук. Но я его совершенно не боялась. Уже. Я кричала на Чонгука, и мне даже хотелось его стукнуть, такой он был твердолобый и упертый.
– Вот! Так чем же ты лучше тех, кто тебя проклял? Что ты вообще хорошего сделал в жизни?
– На себя посмотри, праведница! – злобно рыкнул он. – Сама сбежала из дома, украла кольцо… Не захотела повторять судьбу обычных скучных богатых девиц? Захотела приключений?
– А что в этом ужасного? – воскликнула я. – Что ужасного в том, что я не захотела жить, как все? Не захотела выйти замуж и всю жизнь жить за высокими стенами в замке и рожать детей, одного за другим, чтобы род не прервался?
Я совершенно расклеилась, глаза уже начало пощипывать. Еще немного и начну плакать. Ссора почти лишила меня сил.
– Чонгук – уже примирительно добавила я, тронув его за рукав плаща, – нужно что-то делать. Ты же умный и талантливый… Ты самый сильный маг… Ты сможешь сделать что-то хорошее и для мира в целом…
– Что я слышу?! – ехидный голос Чонгука сочился сарказмом, маг резко отвернулся, выдернув рукав из моих пальцев. – Наша правильная и непогрешимая красавица меня хвалит? Я что, удостоился твоего одобрения? А как же «эгоист»? «Самовлюбленный циник»?
В его голосе слышны были и злость, и боль, и страдание.
– Ты… Ты… – я пыталась взять себя в руки и не заорать или не сказать чего-нибудь такого, о чем потом буду жалеть. В итоге просто махнула расстроенно рукой, развернулась и выбежала из столовой, всхлипывая и вытирая слезы рукавом.
И теперь мы уже два дня не разговариваем. Не встречаемся по утрам в саду и не разбираем колдовские формулы. Ну и ладно! Зато у меня больше времени для изучения моего персонального тайного заклинания. И никакие могущественные маги мне не нужны!