Брюнет сидел на бортике ванны ванной комнаты квартиры Суворовых. Саша, достав перекись и промочив ею ватку, дотронулась до его разбитого носа. Он зашипел от боли. Но не переставал смотреть на девушку. Даже сейчас, когда она была очень сосредоточенной и напряженной, он был без ума от нее. Без ума от нее больше, чем от чего либо на этом белом свете. Желтый был прав. Именно в Суворовой заключалась его самая роковая слабость.
— Саш, — прервав тишину, окликнул он девушку, которая в очередной раз стирала кровь с его лица.
— Лучше молчи сейчас, — строго сказала она, нахмурив брови. Этот жест всегда означал, что она не настроена на разговор, но выглядела она при этом очень забавно.
— Не злись, — произнес брюнет, — ты прекрасно знаешь, что я не мог не пойти.
— Я не злюсь, — ответила она, не отвлекаясь.
— Серьезно? — уточнил он с долей сарказма, — чего тогда так больно обрабатываешь?
— Нос у тебя сломан, дурень.
Парень растянул губы в улыбке. Русоволосая, зачарованная этим зрелищем, на мгновение отвлеклась. За эту дурашливую, обезоруживающую улыбку она была готова простить ему все грехи мира.
— Чего лыбишься? — взяв себя в руки, спросила Саша.
— Красотой любуюсь, — ответил Кащей, не сводя с нее глаз.
Суворова не проронила ни слова, продолжая аккуратно обрабатывать рану на носу. Костя обхватил ее за талию и нежно потянул на себя, усаживая на колени. Она послушно села и обняла его за голову, прижимаясь всем телом. Костя прижался к ней еще крепче.
В новогоднюю ночь семейство Суворовых собралось за накрытым столом. К ним присоединились Наташа, невеста Вовы, и Костя, которого Саша все-таки решилась примерить со своим отцом. Отношения у них никогда не были идеальными. Отец помнил Костю как маленького мальчишку, друга его сына. Потом как отбитого хулигана, крутившегося возле его дочери. А еще как того, из-за кого его дочь собралась уехать с братом в Афган. Атмосфера за столом, мягко говоря, была напряженной.
— Ну и что дальше планируете делать? — Суворов-старший пристально смотрел на брюнета, сидящего напротив, рядом со своей дочерью.
— Ну, Кирилл, — окликнула его супруга, пытаясь успокоить и разрядить обстановку.
— А что? — спросил он, не сводя глаз с Кащея, — это просто вопрос.
