Жан
Неделя прошла в дезориентирующем тумане. Жан старался придерживаться
расписания Воронов, зная что, будет адом перестраиваться, когда Ваймак наконец
переведет его на север, но без занятий и практики, которые могли бы его
сосредоточить, его вытащили выравнивания. Он спал, когда не следовало, дольше,
чем следовало, затянутый лекарствами Эбби и усталостью от необходимости
лечиться от такой тяжелой травмы. Его всегда будили кошмары, заставляя задыхаться
в агонии и бездумно набрасываться. Жан каждый день проверял свои карманы и
простыни в поисках телефона на случай, если Ваймак сжалится над ним, но каждое
последовательное требование вернуть его встречало спокойный отказ. Даже
обещание, что Ваймак сможет наблюдать, как он позвонит, не поколебало пожилого
человека, и Жан едва сдерживал желание бросить подушки в лицо Ваймаку.
Каждый раз, когда он садился, он искал кровать Зейна, но спальня оставалась
одинокой. Они были соседями по комнате три года и партнерами Воронов почти два
года: не друзья, а жестокие союзники, по крайней мере, пока Натаниэль не
уничтожил все. Январь был кошмаром, от которого ни один из них не мог оправиться
или пройти мимо, и как бы тревожно не было оставаться одному, Жан испытывал
такое отчаянное облегчение, освободившись от другого мужчины, что едва мог
дышать. Отсутствие Рико было гораздо хуже терпеть. Жан был назначен партнером
Рико после того, как Кевин ушел от них. А это означало, что последний год он был
вынужден оставаться в одной или двух комнатах короля. Это был более длинный
поводок, чем Кевин когда-либо получал, поскольку Рико сильно раздражало то, что
Моро повсюду следовал за ним, но все же достаточно короткий, чтобы задушить
Жана. Его краткое назначение на Натаниэля во время рождественских каникул стало
столь необходимой мазью для его рассудка. Вместо Рико и Зейна он попросил
Ваймака, Эбби и Рене ездить, чтобы проверить, как он, насколько это возможно, в
соответствии со своим графиком. Они водили его туда и обратно в ванную по мере
необходимости, приносили легкую еду, которую было легко есть, и оставляли книги,
которые он отказывался читать. Раз в день-через день? Жан больше не знал — Эбби
заперла дверцу — или чтобы она могла вымыть его и осмотреть травмы. Жан
постепенно осознал всю степень того, что Рико с ним сделал. Хуже всего были три
сломанных ребра, а также растяжение и вывих лодыжки прямо за ними. Синяки,
покрывавшие большую часть его тела, были в разных оттенках заживления, и
слишком многие из них все еще были неприятно темными. Не каждый порез был
настолько серьезным, чтобы его нужно было накладывать швы, а сломанный нос Жан
потребовал бы пары недель заживления. Это было хорошо что он не мог пройти
мимо, когда отказывался задерживаться на всем остальном. Он был достаточно
тщеславен, чтобы глубоко расстроиться из-за того, как много Рико удалось вырвать,
но не настолько отчаялся, чтобы спросить Эбби, сколько времени нужно, чтобы
волосы снова отросли. Его мрачные мысли были прерваны нерешительным стуком в
дверь. Никто из его похитителей никогда не проявлял такой подозрительности при егопосещении . Жан еще не удосужился сесть, поэтому мог повернуть голову в ту
сторону и наблюдать, как его новый гость проскользнул в комнату. При первом
взгляде на темные волосы и зеленые глаза Жан сел быстрее, чем следовало бы. Он
недовольно прошипел сквозь стиснутые зубы и рухнул спиной на спинку кровати. К
тому времени, как он устроился, Кевин сидел на кровати у его колен, одна длинная
нога была поджата под него, а другая свисала сбоку. Жан был так уверен, что Ваймак
солгал ему несколько дней назад, но Кевин Дэй был загорелым.
-«Ты покинул корт, — сказал он, слишком недоверчиво, чтобы спохватиться, — Чтобы
отправиться в горы? Ты? Мы в самом разгаре чемпионата».
-«Я пошел под ножом», - сказал Кевин, неловко пожимая плечами. Взгляд Кевина
медленно скользнул по Жану, на большой запас его травм. Жан знал, что лучше не
искать гнева в его взгляде; Лучшее, что Кевин мог сделать, — это бездонное чувство
вины. Кевин видел раньше нечто худшее. Иногда Рико потом позволял Кевину
остаться с ним; чаще у Кевина не было другого выбора, кроме как отвлекать
остальных Воронов от страданий Жана, ведя себя как невыносимая стерва. К счастью
для них обоих, Кевин был мастером в последнем.
-«До июня», — сказал Кевин ни по какому поводу.
- «Да», сказала Жан
Он посмотрел на закрытую дверь и перешел на тихий, но напряженный французский
язык.
-«Ваш тренер позвонил мастеру».
— Умолять сохранить тебе жизнь?
- «Разрешите мне остаться на несколько недель», — сказал Жан. Он наклонил голову
набок и проницательно посмотрел на Кевина.
-«Твой тренер утверждает, что знает их секреты. Он сказал, что ты рассказал им все.
Все, как в Гнезде, или все, как в…?» Даже здесь он не осмеливался сказать это вслух,
но доверял Кевину, который заполнит пробелы.
Когда Кевин вместо того, чтобы ответить, отвел взгляд, Жан резко вздохнула от
недоверия.
-«Ты идиот. О чем ты думал?» -«Я не был», признался Кевин.
-«Я боялся, что он отправит меня обратно в Эвермор. Мне не жаль. Нет», — настаивал
он, слегка нахмурившись на Жана. - «Они заслужили знать, во что ввязались,
приютив меня».
-«Они заслужили знать», — повторил Жан с резким презрением. -«Я видел, как ты лгал
тысячу раз. Тебе не обязательно было говорить им правду».
Кевин не стал тратить время на защиту своего идиотизма, но сказал:«Я не должен был оставлять тебя. Я знал, что он сделает с тобой, когда поймет, что
меня нет. Но я…»
-«-сделал меня частью в любом случае, — напомнил ему Жан, когда Кевин запнулся.
Кевину хватило совести вздрогнуть. Жан почувствовал, как зашевелились щупальца
старой и уродливой ярости, и сжал ушибленную руку в простынях, как будто мог
каким-то образом сдержать ее одной лишь силой.
-«Это был мой единственный шанс», сказал Кевин. — Я знал, что ты не пойдешь со
мной.
-«Мое место в Эверморе, — согласился Жан, — но тебе не обязательно было
перерезать мне горло, когда я уйду».
Когда-то давно он сделал бы что угодно для этого глупого человека, и Кевин это знал.
В конце концов он использовал это против Жана, умоляя его отвлечь Рико, пока он
горевал о своей сломанной руке. Кевин покинул Эвермор, как только берег
расчистился, и потребовались недели, чтобы убедить Рико и мастера в невиновности
и невежестве Жана. Им пришлось отшить весь свой комплект доспехов до конца
января. Никто не мог видеть, сколько крови впитала черная подкладка, но все Вороны
чувствовали ее запах. После стольких лет склонения головы и принятия любого
наказания, которое Рико счел нужным наложить на него, не должно было
потребоваться так много времени, чтобы завоевать их прощение, но Кевин проклял их
обоих. Кевин умолял Рико на японском и английском языках прекратить его бить, а
когда Рико не поддался на уговоры, запаниковал и обратился к Жану за помощью на
французском языке. Они так долго были так осторожны, и Кевин в мгновение ока все
это уничтожил. Между оценкой его способностей Кевина и этим наглым
неповиновением Рико зашел в тупик. Кевин потерял руку, а Жан потеряла
многолетнее ддоверие
— Мне очень жаль, — тихо сказал Кевин. Он протянул руку.
Жан на мгновение сердито посмотрел на него, но Кевин был готов это переждать.
Наконец Жан ослабил хватку и вложил руку Кевина ладонью вверх. Кевин осторожно
сжал его пальцами, чтобы можно было поворачивать руку Джин туда-сюда. Жан не
хотел снова сталкиваться с этими синяками и струпьями, поэтому он перевел взгляд
мимо Кевина на темный телевизор. Кевин беззвучно постучал по пальцам Жана, и
Жан в ответ сжала кулак. Было чертовски больно, но он смог это сделать. Кевин
вздохнул, то ли от усталости, то ли от облегчения, и спросил:
-«А что, если бы это было не так?» Джин послала ему пустой взгляд. -"Что?"
Рот Кевина резко дернулся, как будто он сожалел, что сказал. Ему потребовалась
минута, чтобы найти в себе смелость снова заговорить, и эти слова заставили Жана
вырвать его руку из слабой хватки Кевина:
-«Что, если твое место было бы не в Эверморе?»«Неделя отсутствия на корте повредила твой избитый мячом мозг?» — потребовал
Жан.- «Я Ворон. Для тебя намекать на обратное настолько же оскорбительно,
насколько и невежественно».
-«Что, если Эдгар Аллан отпустит тебя?» – спросил Кевин»- «Тебе место на площадке,
но она не обязательно должна принадлежать им. Если это означает, что Андрич не
сможет дальше вмешиваться в дела Гнезда, хозяин может подписаться на перевод.
Не имеет значения, куда ты пойдешь; ты все равно окажешься там, где тебе место».
Кевин указал на свое лицо, и Жан понял, что он имел в виду идеальный Двор.
- «Этого может быть достаточно».
-«Может быть», бросил на него Жан.-«Может быть.
- Ты беспомощный ребенок. Ты забыл себя». -«Скажи мне, что я ошибаюсь», —
настаивал Кевин. --«Хозяин увидит меня. И я умру прежде, чем он отпустиит меня», —
сказал Жан и провел рукой по воздуху, как будто следя за заголовком:
-«Жан Моро убивает себя после того, как его вывели из игры на неопределенный срок
из-за травм», — это завоевало бы нам сочувствие прессинг и дополнительное
преимущество в оставшихся играх».
Кевин посчитал, что прежде чем согласиться:
-«Это встряхнет матчи Большой тройки. Пенсильванский университет не упустит
прекрасную возможность, но Университет Южной Калифорнии воздержится из
уважения к траурному составу. Лучше бы они этого не делали, — сказал он немного
сварливо.- «Я думаю, в этом году у них есть реальный шанс».
- «Ваша слепая преданность этим клоунам утомительна».-«Некоторые из них тебе
нравятся», — напомнил ему Кевин.
— Не смей, — предупредиа его Жан, невесело.
Кевин слегка пожал плечами, не раскаиваясь до последнего. Жан подавил желание
столкнуть его с кровати изо всех сил.
-«То, как ты перед ними заискиваешь, неприлично».
- «Их доброта имеет значение», — сказал Кевин.
-«Если кто-то скажет, что «Вороны» победили только потому, что USC сдерживался, то
репутация Эдгара Аллана имеет меньший вес. Ты знаешь, что хозяин не может этого
допустить. Вот почему ты сейчас здесь и почему он, по крайней мере, позволит тебе
жить. Через финал у тебя есть единственный шанс уйти.
– Я Моро, - сказал Жан слишком резко. – Я знаю свое место, даже если ты забыл свое.
– Андрич… - не мой хозяин. Он может говорить, что хочет. Я буду умолять его
пересмотреть свое решение, если это то, что нужно.Кевин так долго молчал, что Жан предположил, что он выиграл. Было немного
нервно, что ему даже пришлось настаивать на этом. День Кевина, который он провел
четыре года Живя рядом, он никогда не был бы настолько заблужден, чтобы
предложить Жану уйти от Мориямы. Просто думая, что этого достаточно, чтобы
зажать сердце Жана, поэтому он сосредоточился на более легком оскорблении –
оставить первого. Ни одна другая команда в стране не заслуживала его навыков.
«Ты — Моро», — наконец согласился Кевин.
У Жана была секунда, чтобы подумать, что Кевин пришел в себя и вспомнил себя, а
затем Кевин сказал:
- «Он… был
– Веснинский. Он все равно ушел. Он сказал нам, что отказался подписать документы
о переводе.
Настала очередь Жана отводить взгляд. Честно говоря, он не ожидал, что Натаниэль
переживет последствия этого яростного неповиновения. Если бы не собственная
слабость Жана, возможно, Рико действительно убил бы его той ночью, удерживая
Натаниэля, пока Рико медленно забивала его водой…
Он не мог заткнуть уши от звуков, которые издавал Натаниэль, а Жан чуть не
прокусил себе плечо, чтобы не закричать. Как только Жан начал слишком сильно
крутиться по спирали, чтобы удержаться, Рико пришлось отступить. Рико не
простил ему такого малодушия, не говоря уже о его участии в создании такой
травмы.
-«Жан. Жан».
Ногти впились в морщины на его запястье, возвращая его в настоящий момент.
Жан слишком поздно понял, что держит руку на собственном горле. Он
совершил ошибку, взглянув на Кевина, и бледное выражение лица нападающего
говорило о том, что он точно знал, в каких воспоминаниях застрял Жан. Жан не
мог дышать, но заставить его пальцы расслабиться было почти невозможно.
невозможный. Кевину пришлось вскрыть струпья и вкопаться в сырую плоть
под ними, прежде чем Жан смог снова найти свой центр. Он втянул в себя
прерывистый, отчаянный вздох, когда наконец позволил Кевину высвободить
свою руку.
— Он этого не сделал, — прошептал Кевин. -«Жан…»
Жан почти не слышал его сквозь стук своего сердца. Тонул, он тонул, он был...
пожалуйста, остановись, пожалуйста, остановись, пожалуйста.
-«Мы сделали», — сказал он или подумал, что сказал. Во рту у него было тяжело
от воспоминаний о мокрой тряпке.«А потом Рико заставил меня покрасить ему волосы и отправить домой. Он мог жить с
нами или умереть вместе с ними».
Жан рефлекторно снова потянулась к его горлу, но Кевин заставил его руку вернуться
к одеялу. Жан вздрогнул, пытаясь заставить свои воспоминания вернуться на свое
место в глубинах своего разума. Цепи показались ему ужасно слабыми, когда он
попытался снова запереть ящик. Он начал искать что-нибудь, что могло бы его
спасти, и наткнулся на любопытную фразу Кевина:
-«Был ли Веснински?»
-«Он отказался от защиты ФБР», — сказал Кевин.- «Они узаконили его новое имя».
-«Просто так», — сказал Жан, слишком опустошенный, чтобы знать, как реагировать.
-«Жан».
-«Если ты скажешь мне следовать его примеру, я перережу тебе горло зубами», —
сказал Жан. -«Уйди и не возвращайся».
Он почти ожидал спора, но Кевин сделал, как ему сказали, и вышел из игры. Жан
наблюдал, как за ним закрылась дверь. Тишина, воцарившаяся в спальне, должна
была стать облегчением после невежественных слов, сказанных ему Кевином, но
сердцебиение Жана было настолько громким в ушах, что ему хотелось расцарапать
себе грудь. Вместо этого он заткнул уши руками и зарылся в них до тех пор, пока все
не стало болеть, но в его ушах звучал голос Кевина:
- «Уходи, уходи, уходи».
Лисы не собирались отпускать его через несколько недель. Он знал это так же точно,
как свое имя. Хозяин позвонит, как только пройдет достаточно времени, чтобы Жан
мог рискнуть отправиться назад, и Ваймак будет возражать против этого. Он будет
бороться за то, чтобы удержать Жана здесь, по крайней мере, до тех пор, пока не
начнутся летние тренировки, и мастер сделает вид, что согласен отбросить
подозрения. Ваймак пообещал сжечь корт, прежде чем позволит Воронам снова
забрать Жана, но, возможно, хозяин опередит его до упора. Жана и раньше
обжигали, но только спичками. Эти крошечные укусы причинили гораздо больше
боли, чем они имели на это право. Он мог только представить, каково будет
настоящее пламя, если оно охватит его.
-«Сколько времени это занимает?» — спросил он Ваймака несколько часов спустя,
когда тренер принес ужин в его номер. -«Сгореть заживо. Сколько времени нужно,
чтобы умереть?»
Ваймак смотрел на него бесконечную минуту.
- «Я рад сообщить, что не знаю ответа на этот вопрос. Мне нужно проверить, есть ли у
тебя зажигалка?»— Нет, — сказал Жан.-«Я просто хочу, чтобы ты помнил, что ты сделал это со мной».
Во всяком случае, он поднимал наволочки и простыни, опустошал карманы
одолженной Жану одежды и обшаривал тумбочку. Он пристально посмотрел на
Жана, когда тот подошел пустой, и Жан посмотрела на него со спокойным
выражением лица, которое, как он знал, совсем не обнадеживало. Ваймак не стал
тратить зря время, спрашивая ответы, которые, как они оба знали, он не получит, и
оставил его в покое есть. Сегодня Ваймак не собирался спать, но Жан, возможно,
немного передохнет от своих кошмаров, так что это все равно казалось победой.
Победа была недолгой, потому что Кевин вернулся на следующий день. На этот раз
он взял с собой Натаниэля и его любимого вратаря. Натаниэль сел на край матраса
возле колена Жана и серьезным взглядом осмотрел его травмы. Кевин подошел к
другой стороне кровати, так крепко скрестив руки на поясе, что выглядел так, словно
пытался вытеснить себя из существования. Жан знал, как на лице Кевина отразился
каждый оттенок страха, по крайней мере, он так думал. Эта ужасающая бледность
была для него новой, и Жан был почти уверен, что он не хочет знать, что ее вызвало.
Смотреть на Кевина все равно было легче, чем на Натаниэля, потому что были ожоги.
На месте его 4 номера. После всего, чего стоила Жану эта чертова татуировка, он
почувствовал онемение всего тела, затем холод, а желудок скрутило так сильно, что
он был уверен, что разорвался внутри него на куски. Желание разорвать лицо
Натаниэля было настолько сильным, что он едва мог дышать.
— Привет, Жан, — сказал Натаниэль.
— Уходите, — сказал Жан голосом, который он едва узнал. -«Мне нечего вам сказать».
— Но ты послушаешь, потому что я только что сказал Ичиро, где ты.
Он ослышался. Должно быть, он ослышался. Ни в одной вселенной Ичиро Морияма
не соблаговолил бы поговорить с кем-либо из них. Но Кевин осел на матрас возле его
бедра, и выражение Натаниэля было мрачным, но решительным, когда он оглянулся
на бесстрастное выражение лица Эндрю. Удовлетворенный тем, что все обратили на
него внимание, он снова повернулся к Жану.
- «Мой отец вышел из тюрьмы только для того, чтобы его тут же убили», — сказал
Натаниэль.- «Я провел целые выходные взаперти с ФБР, пытаясь собрать воедино его
преступления и связи с ними. Ичиро достаточно уважает мою фамилию, чтобы
прийти ко мне за ответами после этого. Он сказал, что вычисляет последствия.
Ценность нашего существования высока, поэтому я заплатил ему единственной
истиной, стоящей нашей жизни.-«Я сказал ему, что Рико представляет угрозу
стабильности его новой империи и что его безрассудное насилие против всех в этой
комнате оставляет слишком много следов. Если бы кто-нибудь начал соединять точки
между нашими трагедиями, то было бы задано слишком много опасных вопросов.
Это поставит семью Морияма под угрозу, и Веснински, конечно, не может вступить в
союз с таким человеком, о котором я просил Ичиро.У Кевина отвисла челюсть, но Натаниэль продолжал, не дожидаясь, пока он начнет
спорить.
-«Я сказал ему, что мы прекрасно осознаем, что являемся инвестициями Мориямы, и
что мы довольны существованием как таковые».
Натаниэль улыбнулся такой ледяной улыбкой, что Жану показалось, что комната
понизилась на несколько градусов. Прилив адреналина от того, что он пережил, от
трюка, который ему удалось провернуть со слишком сильным человеком, ударил ему
в голову. Это было то самое высокомерие, которое заставляло его бросать вызов Рико
снова и снова, несмотря на то, что он знал, что это отомстит ему и его команде.
-«Мы говорили о цифрах: сколько стоил Кевин до и после травмы, какие деньги
приносят спонсоры, сколько в среднем зарабатывают профессиональные
спортсмены…»
Натаниэль небрежно махнул рукой, обозначая всю сделку.
-«Поскольку мы попали под контроль тренера Мориямы, деньги изначально шли ему
на поддержку его любимых проектов. Я предложил вместо этого вернуть их Ичиро.
Я хотел встать с кровати и убежать из комнаты:
-«Даже я не понимаю, насколько далеко зашел мой отец, но все, что у него было,
разваливается теперь, когда ФБР разбирает обломки. Даже если Ичиро объединится
с моим дядей ради большего доступа в Европу, он потеряет деньги без остатка.
Деньги, которые мы будем рады вернуть ему, если он нас подождет. – Он согласился, -
сказал Натаниэль. – Это восемьдесят процентов нашего заработка с момента, когда
мы стали профессионалами, до… выхода на пенсию? Я не спрашивал, — признался
он. — Я достаточно испытал свою удачу и не хотел подразумевать, что
договоренности придет конец. Важно то, что сделка касается всех нас троих. Я
согласился, что обсудю это с тобой и никаких проблем не будет. Его нет, верно.-«Это
не помилование и не свобода, а защита», — сказал Натаниэль. -«Теперь мы — актив
для главной семьи. Король потерял всех своих людей, и он ничего не может сделать,
не перечив своему брату. Мы в безопасности – навсегда».
Он сказал это так легко, как будто искренне в это верил. Жан закрыл лицо руками и
впился ногтями в виски. Это был кошмар, это должен был быть кошмар. Ни в коем
случае Ичиро Морияма не встретился бы с таким ничтожным парнем, как Натаниэль
Веснински, или не поддался бы чувству собственной важности, которое Рико так
старался выбить из него. Думать, что это было правдой и что Ичиро был за пределами
разума, было бы невозможно. Жан отказывался в это верить, потому что, если бы он
хотя бы остановился и подумал, что это значит… Закрытие двери прозвучало очень
окончательно, но вес Кевина остался рядом с Жаном и сказал:
-«Посмотри на меня».
-«Нет, — сказал Жан, — я Моро. Я Ворон. Я знаю свое место. Я не соглашусь на это.– Дело сделано, - сказал Кевин. – У тебя нет права голоса.
– Ты сделал это с нами, - обвинил его Жанн, когда Кевин наконец оторвал руки от
своего лица:
-«Ты должен был выбить из него эту дикость, как только узнал его имя».
«Я не смог», — был усталый ответ.
-«Все, кто пытался его приручить, терпели неудачу».
На французском языке вытащил он из хватки Кевина. Если бы он остался в Эверморе,
его бы не втянули в эту сделку. Он проклял себя еще в январе, сбив первое домино в
тот момент, когда ответил Рене. Как уместно, как характерно то, что красивое личико
снова его трахнуло. Жану следовало бы выколоть себе глаза, чтобы он больше
никогда не подвергался искушению, но без глаз он не мог бы играть, а если бы он не
мог играть…
— Рико не сможет выступить против Ичиро, — сказал ему Кевин тихо и настойчиво.
._«Хозяин убьет его, если он хотя бы заподозрит, что это может сделать Рико. Ни один
из них не сможет причинить тебе больше вреда, не нанеся ущерба имуществу Ичиро.
Ты понимаешь?»
- «Дело в том, что я играю», - ответил Жан.-«Там не сказано, в каком состоянии. Если
Рико захочет…»
Рука Жана поднялась слишком поздно, чтобы выхватить слова из воздуха. Он замер,
прижав пальцы ко рту, глядя на Кевина и сквозь него, молясь, чтобы Кевин просто
позволил этому ускользнуть. Интенсивность взгляда Кевина говорила о том, что ему
не так уж повезло, и кулак Жана тут же с силой обрушился на него самого.
Раскаленная добела вспышка боли выжгла любые другие безрассудные слова,
которые он мог сказать, заставив его задыхаться, даже когда он трясся, но Жан
смотрел мимо него и отказывался признать его слова. Кевин безошибочно опустил
свободную руку на поврежденное колено Жана и сильно ущипнул его. Он даже не
вздрогнул, когда Жан набросилась на него, и Жан наконец угрюмо встретилась с ним
взглядом. Кевин подождал, пока не привлечет его внимание прежде чем сказать:
- «Ты — Моро. Ты принадлежишь Морияме. Но не к тем, больше нет».
— Стой, — предупредил его Жан.- «Не говори мне таких вещей».
Кевин проигнорировал это.
- «У тебя новый хозяин, и он приказал тебе играть для него. Если ты вернешься в
Эдгар Аллан, то ты сделаешь это вопреки этим приказам. Ты не имеешь права
отказать ни в чемс если Мастер просит тебя. Верь в эту истину, даже если ты не
веришь ни во что другое. Это единственное, что сохранит тебе жизнь.
Кевин дал ему паузу, чтобы посмотреть, будет ли он спорить, прежде чем сказать:«Эту весну ты проведешь, лечась, а потом мы найдем тебе новую команду, за
которую ты будешь играть. Ты никогда больше не будешь Вороном».
- Я Ворон. Если я не Ворон, то кто я?
Грудь Джин словно разрывалась на части. В какой-то момент из комнаты вышел весь
воздух. Он вцепился в свою рубашку, задаваясь вопросом, как что-то настолько
свободное могло его душить. Кевин поймал обеими руками его лицо, заставляя Жана
смотреть на него, когда он попыталась отвернуться.
-«Дыши», — сказал Кевин с расстояния в тысячу миль.
Жан Моро, Я Жан Моро, Я Жан Моро Я
-«Меня вырвет».
Кевину пришлось отпустить его, чтобы опереться на край кровати, и мусорное ведро
было в поле видимости Жана, прежде чем он проиграл битву с животом. Жан так
тяжело вздымался, что чувствовал себя ослепленным. Кевин ничего не сказал ни о
запахе, ни о шуме, но забрал ведро обратно, когда Жан закончил сплевывать в нее
желудочные кислоты . Похитители Жана позаботились о том, чтобы на тумбочке
всегда была вода, поэтому Кевин передал ее сразу. Жан отпил, поморщившись от
того, что вкус от этого только ухудшился. Жан знал намеки, на что способна главная
семья, но Ичиро всегда был историей о привидениях: молодой человек, которому
суждено было унаследовать кровавую империю, охватывающую восточную половину
Соединенных Штатов и имевшую половину… дюжины ссылок на Европу. Насколько
можно было судить, ему было плевать на Экси. Теоретически он был более
устрашающим мастером, но, возможно, он был бы доволен, сидя на своем троне и
собирая свою десятину на расстоянии. Может быть, Жан никогда больше не увидит
Морияму лично. Моро, подумал, это резкое напоминание, которое удержало его от
слишком частого отказа от игры за последние пять лет.
Я Моро. Я принадлежу Морияме. Я вытерплю.
Но это было камнем преткновения, не так ли? Его семья была в долгу перед Кенго.
Мастер вмешался и расплатился, когда увидел талант Жана на корте, но Жан — это
все, что он от них хотел. Моро по-прежнему подчинялись основной семье, как и
Натаниэль, просто возвращался на свое исходное место в иерархии Мориямы.
-«Вы же не ожидаете, что я буду полагаться на лазейку в своей жизни», — сказал Жан.
-«Ты сделал это с собой», сказал Кевин.
-«Твой отказ назвать Рико своим хозяином означает, что ты даже не можешь
прибегнуть к своей мантре, чтобы спасти себя».- «Я тебя абсолютно ненавижу», —
сказал Жан.
Кевин отмахнулся от этого, его не тронула такая очевидная ложь.«Я этому не доверяю. Другой ботинок рано или поздно упадет. Неважно, сколько
времени это займет. Как только появится способ, который не оставит следа, мне
конец.»
-«Возможно», сказал Кевин,- «но у тебя нет другого выбора, кроме как довести это
дело до конца».
-«У тебя есть выбор», —Настаивал Жан. – Убей меня и позволь покончить с этим.
Выражение лица Кевина было угрожающим.
-«Ты дал мне обещание».
-«Пошел ты. У тебя нет права принуждать меня к этому.
– Но я буду.
Кевин пристально смотрел на него, и Жан ненавидел, ненавидел, что он первым
отвел взгляд. Кевину, по крайней мере, хватило доброты не тереться. Вместо этого он
скользнул к краю кровати:
- «Мне нужно вернуться в кампус. Если я опоздаю на следующее занятие, они подадут
жалобу тренеру.
Он оставил Жана с тревожными мыслями, и послеобеденные часы потянулись со
скоростью улитки. Жан не был верен.Эбби и Ваймак рассказали, что сделал
Натаниэль, но он мог сказать, что они знали, когда они днем и вечером проезжали по
его комнате с новой энергией, Ваймак даже принес ему ноутбук и простой телефон,
который он не узнал. Переводил взгляд с одного на другого, пока Ваймак ставил их на
матрас в пределах досягаемости.
— Говорил с Андричем, который разговаривал с твоими учителями, — сказал Ваймак,
— Они готовят тебя к окончанию семестра на расстоянии. Все соответствующие
программы вам придется установить самостоятельно; Я едва могу проверить свою
электронную почту, не желая выстрелить в свой компьютер. Это временная линия,
которая заменит твою», — сказал он тыкая пальцем в телефон.-«Я полагаю, что твои
профессора должны быть доступны, но тебе не нужен легкий доступ к ублюдкам, от
которых ты ушел. После того, как пыль уляжется и ты станешь немного более
стабильными, мы» вернемся к этому вопросу».
Жан постучал по телефону, чтобы включить. Сохранилось только пять номеров, и Жан
не узнал ни одного из них.
-«Б. Добсон», — прочитал он вслух.
-«Кампусский психиатр, отвечающий за поддержание работоспособности моих
детей», — сказал Ваймак. -«Неудивительно, что Лисам нужен психиатр», — сказал
Жан.–«Не выбивай его, пока не попробуешь», — сказал Ваймак.— «Ужин немного
опаздывает, но Эбби должна принести его примерно через пятнадцать минут. Что-
нибудь еще?»
«Повод верить, что сделка Натаниэля не приведет к обратным результатам и не
уничтожит нас всех», — мог бы сказать Жан, но он согласился на более легкое
-«Нет».
Ваймак кивнул и ушел, а Жан столкнул с кровати компьютер и телефон.
Возобновление занятий привнесло в его жизнь столь необходимую стабильность,
даже несмотря на то, что это также напоминало Жану обо всех недостающих частях.
Вороны всегда посещали занятия с другими Воронами. Этот урок у него был с
Грейсоном и Жасмин, этот с Луисом, Кэмерон и Майклом, а эти два с Зейном и
Коллин. Он знал, что они все еще ходят в одни и те же классы, но он был так далеко от
них, что это дезориентировало. Он загружал планы уроков и сканы своих учебников
по электронной почте и чувствовал себя очень одиноким. Ему было интересно, что
Рико делает в его отсутствие. Жан был вынужден присутствовать на уроках после того,
как Кевин сбежал, но кто занял место Жана? Вероятно, Уэйн Бергер, поскольку Уэйн
теперь был партнером Рико на площадке. Жан должен был отправить Рико
электронное письмо с просьбой зарегистрироваться, но Жан был в ужасе от
результата. Наверняка Рико уже слышала эту новость. Если он все равно прикажет
Жану вернуться домой, что не должен будет сказать? Даже с участием Ичиро Жан не
имел права говорить Рико «нет». Жан больше никогда не хотел разговаривать с
Зейном, но больше ему не с кем было связаться. Он подождал, пока начнется одно из
их общих занятий, прежде чем отправить ему пустое электронное письмо, но ответ,
который он получил через несколько минут, перевернул его желудок:
«Где ты, черт возьми, Жан? Мастер довольно здорово испортил Кинга и угрожал
вытащить его из состава. Все прыгают на тени».
Жану потребовалось большая часть времени, чтобы придумать ответ, и в конце
концов он остановился на:
-«Ушел, приказ хозяина».
Технически это была не ложь, а лишь тщательно продуманная версия правды. Об
остальном он ничего не мог сказать. Ни в каком мире хозяин никогда бы не отодвинул
Рико на второй план, не так ли? Рико стоил мастеру двух самых дорогих игроков, но
Рико был королем. Возможно, это была просто угроза, чтобы держать его в узде. В
лучшем случае это была временная мера, призванная принудить его к сдержанности.
Если мастер действительно довел дело до конца, все они были мертвецами. Рико не
стал бы хорошо воспринимать подобное оскорбление. Зейн не ответил, поэтому Жан
удалил свое письмо и снова поискал несуществующую вторую кровать. Вечером в
пятницу Уаймак и Эбби отсутствовали дома на матче-реванше «Фокс» против
«Бингемтон Бераркатс».Жана наконец встретила Добсон, которая взяла на себя роль няни, чтобы он не
оставался один в доме. Жан сразу возненавидел ее, когда она задержвлась в комнате
лишь на время, чтобы представиться. Что-то в ней заставило кожу Жана хотеть
сползать с костей. Он сказал ей не возвращаться, и она послушно держалась на
расстоянии до конца вечера. Жану оставалось прочесть не менее шестидесяти
страниц книги, но он откопал экран телевизора из ящика тумбочки. В кабельном
плане Эбби было с десяток спортивных каналов, и три из них, как правило, были
посвящены студенческим играм. Поиск матча «Лисов» был делом проб и ошибок, и
Жан откинулся на спинку кровати, чтобы посмотреть шоу перед игрой. Жан уже
смотрел интервью Натаниэля в среду, поэтому знал, что крошечного ублюдка не
будет на площадке сегодня вечером. Он все еще искал его там, где линия Фокса
делала разминочные круги. Вечерние ведущие говорили на переднем плане со
скоростью мили в минуту, уделяя слишком много времени личной жизни Натаниэля и
недостаточно времени игре, которая должна была начаться через несколько минут.
Жан знал, что они не могли знать о сделке, которую Натаниэль заключил с Ичиро, но
он слушал каждое слово с бьющимся сердцем. Когда прозвучал предупреждающий
сигнал, означающий последние пять минут до первой подачи, Жан чуть не выпрыгнул
из кожи. Он не ожидал, что матч будет удачным. Он видел несколько игр Лисов за
предыдущие годы, когда хозяин хотел, чтобы Вороны изучили каждую из команд в их
новом районе. Он играл в них прошлой осенью и видел их никчёмность вблизи.
Медвежьи коты, с которыми Лисы встретились сегодня вечером, были не лучшими,
но у них были свои моменты и огромный состав, который их поддержал. Лисы
развалились еще до перерыва. Так он думал, но разрозненная команда устояла на
своем. Снова и снова Медвежьи Коты фолили на них. Иногда судьи это пропускали; в
других случаях беаркаты брали свои карты и отмахивались от этого как от
незначительной неудачи. Лисы умело реагировали на удары, давали повод насилию
на каждом шагу и сосредоточивали все свое внимание на том, чтобы просто играть в
игру как можно лучше. Защита разваливалась чаще, чем следовало бы, как из-за
усталости, так и из-за разницы в навыках, но любимый монстр Кевина компенсировал
слабину позади них. Жан вспомнил, как Кевин впервые представил Рико дело Эндрю
Миньярда. Как он наткнулся на него, Жан до сих пор не знал, но Кевин выглядел почти
голодным, пока излагал свою точку зрения.
«Он нам нужен», — говорил он снова и снова, пока Рико не согласилась отвезти его на
юг на встречу.
В тот же вечер они вернулись с Кевином в крайне плохом настроении. Рико большую
часть года издевался над ним из-за его неудачного звонка, но Кевин следил за
счетами Лисов с черной злостью, на две трети состоящей из негодования. Жан не
понимал этого до октября. Эндрю не смог удержать Воронов от своих ворот, но было
что сказать о человеке, который заставил себя упасть в обморок, пытаясь удержать
их. Пройдет еще несколько лет, прежде чем Эндрю действительно заслужит
одержимость им Кевина, но наблюдение за ним сегодня вечером успокоило Жана.Идеальный Корт остро нуждался во вратаре. Будь он проклят, если бы он одобрил
Кевина; Кевин был невыносим в хорошие дни и просто невыносим, когда был в чем-то
прав. Жан чуть не выключил игру на перерыв, потому что этот матч мог закончиться
только одним способом. Это была команда из девяти человек, которая могла
выставить только восемь, и Рене была вынуждена покинуть ворота, чтобы играть с
защитниками. Вторая половина будет для них медленной смертью без какого-либо
облегчения. В конце концов он решил досмотреть его, хотя бы для того, чтобы судить
о Рене как о коллеге-защитнике. Через двадцать минут Лисы каким-то образом
удержались. За пятнадцать минут до конца Кевин забил и отправил мяч в атаку. Лисы
лидируют со счетом шесть-пять. Десять минут спустя он забил еще раз, создав
отставание в два очка.
-«Этого не происходит», — сказал Жан, но рядом не было никого, кто мог бы ему
ответить. У Лисов не было никакой возможности выиграть этот матч, но они это
сделали, выбив «Бингемтон» из чемпионата и подготовившись к встрече с «Большой
тройкой» через две недели. Жан наблюдал, как они вытаскивали друг друга с
площадки, чтобы отпраздновать это событие в сторонке. Ведущие снова болтали за
кадром, комментируя пасы и беспрецедентный успех Лисов, но у Жана пролетело это
в одно ухо, а в другое вылетело. Лисы проиграли бы в полуфинале, но они заслужили
право встретиться с USC и Воронами. Жан выключил телевизор, затем снова
включил. Сцена, развернувшаяся перед его глазами, осталась прежней. Он снова
выключил его, досчитал до двадцати и включил, чтобы увидеть, что кто-то направил
микрофон в лицо Кевина.
-«…чтобы снова сыграть в USC», - сказал Кевин. -«Я не разговаривал с Джереми и
тренером Реманном с тех пор, как перешел, но их команда всегда потрясающая. Их
сезон в этом году был почти безупречным. Мы можем многому у них поучиться».
-«Какого черта», — сказал Жан, хотя спортивный комментатор засмеялся.
-«Все еще их самый большой поклонник», - сказала она.
-«Ты снова встретишься с Эдгаром Алланом в крупнейшем матче-реванше года. Что
думаешь?»
-«Я больше не хочу говорить о «Воронах», — сказал Кевин.-«С тех пор, как умерла моя
мать, были Вороны то и Вороны то. Я больше не Ворон. Я никогда больше им не стану.
Честно говоря, я вообще не должен был им быть. Я должен был идти к тренеру
Ваймаку в тот день, когда узнал, что он мой отец, и попросил начать мой первый год
обучения в университете Пальметто».
-«Ты скорее умрешь, чем останешься в этой команде», — сказал Жан телевизору.
Никто из них, конечно, не услышал его. Женщина выглядела так, будто она чем-то
подавилась.— Тот день… ты сказал, что тренер Ваймак — твой отец?
— Да, говорил. Я узнал об этом, когда учился в старшей школе, но не сказал ему,
потому что думал, что хочу остаться в Эдгаре Аллане. Тогда я думал, что единственный
способ стать чемпионом — это стать Вороном. Я поверил их лжи о том, что они
сделают меня лучшим игроком на площадке. Я не должен был этому верить; Я носил
второй номер достаточно долго, чтобы понять, что это не то, чего они от меня хотели.
«Все знают, что «Вороны» стремятся быть лучшими», — сказал Кевин. -«Лучшая пара,
лучший состав, лучшая команда. Они вбивают это в тебя день за днём, заставляют
поверить в это, заставляют забыть, что, в конце концов, «лучший» означает «один».
Жан находился в сотнях миль от Эвермора, но, слушая, как Кевин без страха
произносит эти смелые слова, он сильно наклонился к изголовью кровати и
высматривал тени в поисках Воронов. Когда они узнали, что Кевин кричал на них в
прямом эфире, как будто ему было все равно, они собирались…
Жан заткнул уши, как будто мог заглушить свои мысли. Он думал о Натаниэле, Кевине
и Ичиро. Прошло четыре дня с тех пор, как Натаниэль зашел к нему, чтобы сказать,
что передал их Ичиро, а Зейн все еще был единственным, из Воронов с кем Жан
разговаривал. Он ожидал неприятных неприятностей. Вопросы или допросы со
стороны остальных, как только они поймут, что у него есть доступ к своей
студенческой учетной записи, но, похоже, Зейн им ничего не сказал. Жан опустил
руки как раз вовремя, чтобы услышать слова Кевина:
-«…никогда не катался на лыжах? Хотя мне бы хотелось однажды попробовать».
Мужество Жана сломалось. Он выключил телевизор и швырнул пульт через комнату,
где не мог до него дотянуться. Прошло больше часа, прежде чем Ваймак и Эбби
вернулись домой, и они оба собрались, чтобы навестить его. Эбби взглянула на него
и сказала:
-«О, так ты видел. Ты голоден?»
Она оставила ему фрукты и ужин, который не нужно было разогревать перед тем, как
она отправится на стадион, поэтому Жан только покачал головой. Эбби молча
приняла это и принесла ему пузырек с таблетками. Ваймак последовал за ней через
комнату и поднял руки. В одном у него был пустой стакан; в другом — бутылка виски.
- «Не с его лекарством», — отругала его Эбби.
-«Может быть, сейчас это поможет больше», — сказал Ваймак, не извиняясь. -
«Воронам нельзя пить», — сказал Жан.
-«Не имеет значения, учитывая присутствующую компанию. Но как тебе угодно.
Просто решил, что предложу, прежде чем выпью все».
Он подождал, пока Жан снова покачает головой, принял отказ легким кивком и налил
себе выпить. Легкость, с которой он осушил стакан, была отвратительна, но не тактревожна, как то, как он тут же снова наполнил стакан. Джин изучала выражение его
Жан, не обращая внимания на намеки на напряжение в поисках каких-либо
признаков шока.
- «Наконец-то он сказал тебе», - сказал он.- «Ты знал еще до сегодняшнего вечера».
-«Он конечно признался пару недель назад», — говорит Ваймак. -«Говорят, что ты тот,
кто показал Нилу, где было спрятано письмо. Когда он был в гнезде.
- «Он хотел знать, почему Кевин сбежал, а я нет, - сказал Жан, глотая таблетки с
небольшим количеством воды. Ему следовало оставить это там. Жан перевернул свой
стакан между его пальцами.
- «Отец Рико бросил его, как только он родился,не заинтересован во втором сыне.
Мой без колебаний продал бы меня, если бы это значило что его долги были
погашены. Несмотря на это Кевин ни разу не сомневался, что я задержу его. Он не
был настолько глуп, чтобы сказать это там, где Рико мог его услышать, но он сказал
это мне. Я посмеялся над ним. Никогда не считал его мечтателем.»
Эбби послала Ваймаку мягкий взгляд, но Ваймак устремил взгляд на дальнюю стену и
только спросил:
-«Нужно еще что-нибудь сегодня вечером?»
Жан указал туда, где был включен его таймер, на тумбочку и они оставили его одного
с мыслями. Жан не был так уж удивлен.
Прошло немного времени, когда Кевин зашел утром. Но он никогда бы не ожидал
увидеть женщину, которая пришла с ним. Жан не видел Теодору Мулдани с тех пор,
как она была пятикурсницей. Он знал ее пару лет, когда его продали в Эвермор, но он
не думал что увидит ее снова, пока не войдет в профессиональную команду после
окончания учебы.
— Тея, — сказал он, пораженный.- «Почему ты здесь?»
-«Она видела мое интервью после игры», — сказал Кевин, отстраняясь, чтобы Тея
могла подойти к Жану наедине. Он поднял левую руку и сказал:
-«Она пришла за ответами».
Тея предостерегающе показала Кевину палец.
- «Подожди снаружи. Я не верю, что ты не будешь учить его, что говорить».
Кевин нахмурился, но Тея смотрела на него сверху вниз, пока он не вздохнул
обиженно и не ушел. Тея подождала несколько мгновений после того, как дверь за
ним закрылась, как будто думала, что он вернется, затем скрестила руки на груди и
перевела слишком тяжелый взгляд на Жана.
-«Доброе утро, Пэрис».Было бы слишком надеяться, что она переросла это прозвище. Жан нахмурился.
-«В сотый раз, Марсель». -«Ты выглядишь ужасно», сказала Тея, аккуратно игнорируя
исправление, как она делала это в любой другой раз.- «Кев говорит, что ты выбыл из
игры на несколько месяцев. Что с тобой случилось?»
- «Плохая схватка», сказал Жан.-«Броня ослабла».
- «Вчера я могла бы в это поверить», — сказала Тея.-«Но он клянется, что это что-то
другое. Попробуй еще раз, не ври мне в лицо».
Она сказала без лжи, как будто это вообще было возможно. «Вороны» привыкли
терпеть жесткую дисциплину тренеров и без колебаний наносили друг другу
жестокие дедовщины, когда один из них выходил слишком далеко за линию, но Рико
представлял собой мрачный беспорядок, когда команда был обеспокоен. Они знали,
что в его сердце таится насилие, и не раз видели, как оно вырывается наружу. Но Жан
и Кевин изо всех сил пытались скрыть истинную степень его садизма от своих
товарищей по команде. Конечно, это было не ради Рико: Вороны могли и
последовали бы за тираном прямо в ад, если бы их об этом попросили. Рико был
королем, бьющимся сердцем, вокруг которого был построен замок Эвермор.
Возможно, тогда это была гордость или безрассудное чувство самосохранения.
Кевин не хотел, чтобы Вороны увидели его подчинение, а Жана и без того презирали.
Он не мог сказать им, что я Моро, это то, чего я заслуживаю, когда они даже не знали,
кем на самом деле были семьи Моро и Морияма.
-«Тебе не следовало приходить сюда», — сказал Жан.
Попытка отослать ее прочь была пустой тратой сил. Тея села на кровать и указала на
свое лицо.
-«Посмотри на меня прямо сейчас».
Как бы он ни старался, он не мог игнорировать этот тон. Он провел два года,
наблюдая за ее игрой со стороны «Воронов», очарованный тем, как она
доминировала в задней линии. Ночь за ночью на первом курсе он боролся за то,
чтобы провести с ней время наедине, вырываясь из когтей Рико, в то время как его
отвлекал Кевин, чтобы он мог спросить у нее совета и подсказок.
«Ее маленький парижский утенок», — шутила она, игнорируя каждое жалобное
требование выучить правильный город.
У него никогда не было хорошей защиты от Теи, и Кевин это знал. Жан убьет его за то,
что он привел ее сюда. А сейчас он беспомощно перевел взгляд на нее.
-«Не спрашивай меня».
-«Я не спрашиваю», — сказала она. –«Скажи мне, что произошло.»
— О руке Кевина?
«У тебя двадцать одно хорошее ребро», — сказала Тея.- «На данный момент.»
Вероятность того, что она блефует, составляла пятьдесят процентов, но Жан все
равно наклонился к ней и сказал:
-«Тогда сломай остальные. Это не займет много времени; мы все знаем, что у меня
хрупкие кости».
Она услышал в его словах резкость, но не смог ее остановить. Это было в равной
степени обвинением и насмешкой. Вороны говорили это о нем в течение многих лет,
зная, что за этим стоит нечто большее, но предпочитая держаться в стороне. Его
склонность появляться на суде со швами было трудно игнорировать. «Вороны»
четыре раза находили его у подножия лестницы стадиона, и за три коротких года он
принес на корт шесть сломанных пальцев. Безопаснее было сказать, что он до
смешного хрупок, чем привлекать нежелательное внимание сверху, подглядывая.
-«Король — засранец и хулиган, но он никогда не зайдет так далеко», — сказала Тея.-
«Не при его дворе. Не во время чемпионатов».
Отказ был автоматическим и яростным:
-«Он не делал этого со мной».
Тея несколько мгновений рассматривала его, прежде чем догадаться:
-«Значит, хозяин? Господи, Жан. Скажи мне, что ты не в силах справиться со своими
старыми трюками».
Ей не нужно было это объяснять, поскольку ее усталый тон сказал достаточно.
Воспоминания заставили его сердце треснуть, как разбитое стекло. «Вороны» знали,
что на первом курсе он облажался с большей частью линии защиты; ни для кого не
было секретом, что он отказывался умирать, даже несмотря на то, что большинство
участников окончили школу Эдгара Аллана. Поскольку никто из пятерых не предал
Рико, сказав, что он их подговорил, они посмеялись над этим, за цену которую
заплатил за номер на своём лице. Терпеть эти насмешки и презрение было крайне
несправедливо, но это было лучше, чем говорить правду. Даже Кевин не знал всей
истории, ему рассказала только зубчатая полуложь Рико. Жан все еще помнил их
имена и номера. Двое попытались проявить к нему немного терпения, уловив
напряжение в его дрожащих руках и списав это на нервы. Остальные трое не тратили
время на притворство. Вороны представляли собой злую, взаимозависимую группу,
запертую вместе в Гнезде почти каждый час своего дня. Было неизбежно, что они
трахались почти так же часто, как и ссорились. Жан вызвал ажиотаж только из-за
своего возраста и того, как быстро он переходил от одного партнера к другому.
Четыре раза Жан умолял Рико не отправлять его в их комнаты. Четыре раза он просил
прощения и пощады, зная, что Рико ни на что не способен. В прошлый раз он
заткнулся и пошел туда, куда ему сказали, и Рико вознаградила это безжизненное
подчинение, перейдя к новым мучениям на следующей неделе. Мастер не был такимснисходительным. Как только он обнаружил, что его дорогостоящие инвестиции
направлены на создание репутации шлюхи, он избил Жана до полусмерти.
— Я допустил несколько ошибок, — тихо сказал Жан, чувствуя себя так далеко от
своего тела, что даже не чувствовал простыни под руками.
-«Это был не один из них. Это было просто…»
Ему было трудно найти слова; становилось трудно дышать, когда Тея так пристально
наблюдала за ним. Жану нужно выгнать ее из его пространства, из этой комнаты, его
жизни, пока он не сможет восстановить свои стены. Он ухватился за единственное,
что могло отвлечь ее от него, и сказал:
-«Рука Кевина не была случайностью. Когда он расскажет тебе, что произошло,
поверьте ему. Ты не хочешь, но ты должна. Но не спрашивайте меня — ни об этом, ни
о чем».
- «Париж», — сказала она.
— Уходи, Тея.
- «Марсель».
Слишком запоздалое мирное предложение.
-«Уходи и не возвращайся», — сказал Жан.
-«Пожалуйста.»
Тея поколебалась еще мгновение, затем поднялась на ноги и поправила ему волосы.
Если у нее и было прощальное замечание, она передумала и предоставила ему его
жалкие мысли, не оглядываясь назад. Жан лежал, пока она направлялась к двери.
Как только она ушла, он натянул одеяло на голову и приказал своему несговорчивому
телу позволить ему заснуть. Он все еще не спал, когда Эбби зашла проверить его
несколько часов спустя, и он не позволил ей уйти, пока она не дала ему что-нибудь,
чтобы сбить его с толку. Внизу его ждали кошмары, как всегда были и будут, но, по
крайней мере, Жан мог проснуться и сбежать от них.
