Карлотта Базолли
Меня всегда тянуло к свету. Я никогда не была девочкой, бежавшей по темным подвалам с фонариком в поисках приключений. Мне не хотелось доставлять проблем своей семье, поэтому я всегда старалась держаться подальше от Нечестивой трои...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
—Невио! Алессио! — я звал братьев, но никто не отзывался.
Я шел по коридору и заглядывал в каждую дверь на своём пути. Мы играли в стрельбу из пистолетов с красками, которые подарил нам дядя Савио и прятались друг от друга. Вся моя нога была зеленая от нападений Невио и Алессио. Эти двое действовали сообща против меня, поэтому мне хотелось отыграться, но, как назло их нигде не было.
Я старался идти как можно тише и прислушивался ко всем звукам, чтобы они не заметили меня и параллельно продумывал план, как выиграть у них.
Дождь, барабанивший по окнам, очень сбивал меня. Так непривычно для Вегаса; Джемма всегда говорила, что это означает, что день будет сложным. В нашей семье мало кто любил дождливую погоду, а мне становилось легче дышать в те редкие дни, когда сырость накрывала все вокруг.
Сверху послышался шум, и я пошел туда, медленно пробираясь по лестнице, чтобы остаться незамеченным.
Шум голосов был все ближе; я подошел к полуприкрытой двери и аккуратно заглянул внутрь. Там не было Невио и Алессио, но я заметил своего дядю Савио; он медленно расхаживал по комнате и выглядел задумчивым. Я хотел зайти и похвастаться, что обстрелял братьев из пушки, которую он подарил, но не успел ступить, как услышал тихие всхлипы.
Я повернул голову и заметил свою маму и Серафину, маму Невио и Греты. Они сидели между Джеммой и тихо разговаривали на диване; мне показалось, что они подбадривали ее, потому что ее глаза были опухшие от слез. Я прижался к стене, чтобы меня не заметили.
—Она очень переживала после смерти отца и совсем перестала следить за своим здоровьем из-за операций Карлотты. Я даже не заметила, что с ней что-то не так. Я плохая дочь, — послышалось из той комнаты.
