пятая доля секунды чтобы выжить

1.

Я люблю, когда на меня обращают внимание, но только если при этом мной восхищаются. И они должны восхищаться мной, все эти люди, потому что у меня есть силы худеть для того, чтобы меня любили!

Жюстин «Этим утром я решила перестать есть».

Легкое пощипывание.

Первая капелька крови. За ней еще одна, и еще. И вот уже тонкая струйка бежит по бедру, но останавливается. На ее пути возникает серебряное лезвие, поблескивающее в свете яркого света в ванной, и хлестко проезжается по коже. И снова пощипывание, капелька, струйка...

Она оставляет собственной рукой третий порез и только тогда откладывает лезвие в сторону. Не спешит обработать, плеснув перекиси, стереть красные разводы ватными дисками, наклеить пластырь или перевязать бинтом. Так и сидит, с маниакальным удовольствием наблюдая за каплями крови на полу, за тем, как алая жидкость пачкает домашние шорты. Кидает взгляд на второе бедро. Там таких полос пять — чистой кожи больше. Ни капелек крови, только засохшие разводы и боль. Неугодно.

Надавливает пальцами, собирает кожу в складку, выдавливая еще капли, струи, и те бегут вновь, поверх засохших.

Вот так хорошо.

Боль приятная, удовлетворяющая.

«Так тебе и надо, слабохарактерная тварь» — думает, откидывая голову на бортик ванной.

Горло все еще дерет, а вода, третий стакан которой она допивает, ситуацию не спасает. Желудок сводит болезненными спазмами, но Лера мастерски игнорирует. Плевать. Поболит, поурчит, да заткнется.

Эта гонка за идеалом ее выматывает. Жутко.

Цифра на весах не меняется. Так и застыла на треклятом 47,2 кг. А ей надо меньше, еще чуть-чуть, еще немного.

Увидеть заветные 45 кг и остановиться. Прекратить. Опустить руки.

Но эта заветная цифра каждый раз лишь сменяется на меньшую.

Задница болит от сидения на полу. Кости впиваются в плитку. С выдохом опускает голову. Все засохло.

Помыть лезвие, спрятать. Смыть кровь. С пола тоже. Кинуть в стирку шорты. Допить воду. А дальше на кухню, с нее — на балкон, за сигаретой с шоколадным фильтром.

Сесть на старое, но уютное кресло на балконе, завернуться в краешки пледа, чтобы не мерзли плечи, да созерцать накрывающую город ночь, улавливать появление первых звезд; как включающихся лампочек, одну за другой. Наслаждаться привычным городским шумом. И думать-думать-думать.