твой худший пример

твой худший препод

Черные массивные кроссовки спрыгивают со скейтборда, тихое эхо тушит музыка, льющаяся из ближайшего клуба «Омут».

— Давай уже показывай трюк, сколько можно на одном месте кататься?

— Подожди! — Чонгук поворачивается, рукой прикрываясь от слепящих фар машин. — Какого черта происходит...? — трое автомобилей влетают на пустующую стоянку клуба на заднем дворе, где кроме двух подростков больше ни души. — Зик, нельзя, чтобы нас заметили! Быстро сюда! — подхватив скейт, подзывает ладонью и прячется за ближайшей стеной. Оказавшись рядом, друг выкидывает затушенную сигарету под ноги. Двое подсматривают за оккупировавшими стоянку элегантными рычащими машинами.

Серый мерседес мчит вдоль всей территории, гудящий мотор нарушает спокойствие внутри Чонгука, замершего от напряжения. Зик выглядывает сбоку, бесшумно восхищаясь дорогими марками. Когда водитель бьет по тормозам, мерса закидывает, колеса скрипят по асфальту и морда тачки останавливается напротив трех черных как ночь бмв, загородивших выезд. От наступившего затишья парням кажется, что они пойманы из-за своих громких сердцебиений. Приглушенная музыка из Омута назло пропадает. Не зря старшие приказывают не гулять по ночам, непонятно как вести себя в подобной ситуации, но подросткам настолько любопытно, что здравую мысль уйти отсюда они отгоняют подальше. Веет прохладным сентябрьским ветерком, напряженностью. Над головой темнота, один фонарный столб и фары освещают стоянку. Из мерседеса выскакивает седоватый мужчина лет тридцати, бежит к бмв, что посередине, но на полпути падает на колени, складывает ладони и наклоняет голову, о чем-то умоляя. Услышать невнятную мольбу не удается, парни переглядываются, в глазах застывает удивление с легким адреналином.

Захлопывается дверка бмв. Шагов неслышно, но на фоне неразборчивой молитвы склонившегося бедолаги отчетливо шуршит пачка из-под жевательных мармеладок. Чонгук пристально наблюдает за властным мужчиной, взгляд не сводит, словно загипнотизирован. Главарь останавливается напротив водителя мерседеса, за ним располагаются его люди, смахивающие на головорезов, разодетые в темные куртки с рисунком языка на спине. Не верится, что Чон и Зик залипают на такую опасную картину не по телеку, а вживую. Живот заливает спазмом, страхом, сердце набрало быстрый ритм, будто собралось удирать первее всех. Закинув в рот мармеладку, мужчина неторопливо обходит жертву. Не слыша шепота под боком, не сдвигаясь, Гук ловит его молодые черты лица, впервые упивается необычным зрелищем. Безупречная кожа, заостренный подбородок, подобранные черные волосы, открывающие вид на лоб и проколотую пирсингом бровь, широкоплечая фигура... Цвет глаз не видно, но легко уловить исходящие от них бесстрашие, лукавство, контроль. Черные брюки подчеркивают длинные ноги, на макушке солнцезащитные очки в темной оправе, из распахнутой, закатанной по локти кожанки виднеется черная широкая майка с v-образным вырезом, а на груди и одном рукаве переплетаются рисунки тату. От него веет таинственностью, мрачностью... Страстью. Кровью. Еще никогда Чонгук так не залипал, чуя, как в венах разливается раскаленная лава.