Треугольники. Ложь между нами.

21 глава.

21 глава.

Виктория.

Все происходит так быстро, что у меня просто нет времени остановиться и переварить происходящие в моей жизни.

Марк забирает у меня ключ, когда я в очередной раз не могу попасть в замочную скважину из-за дрожащих рук.

— Ты не обязана делать это сейчас. Может стоить все обдумать еще раз? — мягко произносит Зотов, заглядывая мне в глаза.

Как объяснить ему, что такое состояние у меня от страха перед Матвеем? Марк, наверно, думает, что я — запутавшаяся женщина, которая не знает уходить от мужа или нет.

— Все уже решено. — выдыхаю я.

Парень кивает, а уголок его рта слегка приподнимается в сдержанной улыбке. Он берет ключ, открывает дверь и пропускает меня вперед. Сейчас мне нечего бояться. Матвея пока что нет дома. Да даже если он явиться, со мной Марк.

Эти мысли немного успокаивают, однако, прежде чем войти в дом, беру Зотова под локоть. Марк хмурится, но руку не убирает, а главное — не отходит от меня.

Мы вместе входим внутрь, сразу же поднимаемся на второй этаж в спальню, и только там я отпускаю Зотова из металлической хватки. Он все еще нахмуренный начинает с интересом рассматривать комнату.

— Что-то не сильно похоже на семейное гнездышко. Даже рамочек с фотографиями нет. — ехидничает Марк.

Он смотрит на меня и сразу же замолкает, небрежно усаживаясь на подоконник.

Мне сейчас совершенно не до этого. Да и что ответить? За два года брака у меня есть всего одна фотография с Матвеем, сделанная у ЗАГСА, и я даже не знаю, где она.

Переведя дыхание, начинаю быстро собирать вещи. Их не так много. Я решила, что заберу собой только то, что купила себе сама. Конечно, книгу с «кольцом» я кладу в дорожную сумку в первую очередь. Действую очень быстро, просто впихивая вещи, как попало, лишь бы убраться отсюда поскорее, но, зайдя в ванну за предметами личной гигиены, застываю как статуя. Глаза прикованы к кафелю, на котором…

«Почему я не сопротивлялась? Почему не пыталась защитить себя?»

Два года Матвей использовал меня, как дырку для удовлетворения своих потребностей, а я все терпела. Он бил, унижал, а я молчала…