скажи, в кого ты влюблён?

3. убитые.

На улице противная зимняя слякоть от странных перепадов температуры и резкого мороза, что бьёт колкими речами по щекам и носу. Минхо с Джисоном решили устроить себе небольшое свидание, а потому, собравшись, но одевшись недостаточно тепло, отправились покорять городские просторы банальных серых улочек и красоту, спрятанную за гибелью многоэтажных домов. Гуляя по дворам, направляясь к центру, атмосфера саморазрушения в какой-то степени давила на восприятие. Пустынные серые панельные дома, в джунглях которых теряются дети и жизни. Вызывающие отвращение люди, которые списаны со строк тяжёлого романа про такую же далеко не лёгкую жизнь. Если Джисон искал эстетику в беспризорниках, пробегающих мимо них, то Минхо видел только тараканов под своими ногами, которые чуть ли не касались Хана.

Прошло около трёх недель, как парни официально пара. Прошло не так много времени, а Минхо уже заметил за собой странное чувство, которое ломает рёбра изнутри. Грызёт все мысли и ядом брызгает в людей. Хан успокаивает своего парня, который весьма ревнив и потому пока не замечает ужаса кровавой ночи, которая станет последним забвением в жизни Джисона. Минхо не понимает, откуда это дикое желание того, чтобы Хан принадлежал только ему. Он боится, что Джисон может от него уйти, но в то же время точно понимает, что такого не произойдёт, потому что Хан искренне любит его. Его чувства сильнее, чем обычное «нравишься», Минхо не боится. Старается сдерживать себя и о многом умалчивает, старается не говорить. Ни к чему Джисону знать о том, что прямо в том магазине, где милый мальчишка улыбнулся Хану, когда отпускал товары, Минхо желал вырвать его глаза полумесяцы. Чтобы тот больше видеть не смел. Чтобы захлебнулся собственной кровью, а Минхо, выливая кровь на ритуальную скатерть, призывал бы дьяволов влюблённых.

Всё начинается опять... Минхо снова думает об ужасном. Опять представляет и заклинает. Руки дрожат. В глотке пустыня вместо винного погреба. Чёрное пятнышко темноты начинает набирать размеры в сгнившем сердечке Минхо. Только недавно вытравил оттуда паразитов, но стоило потухнуть свету, как разинулась скверна, и Милая выползла из своего обитель Зла. Свечи тухнут, а ласковые сорок ножек — будто заклинание младенца из утробы матери, что, прошептав проклятые слова в околоплодных водах, повесился на пуповине гнили. И ни один мотив рассвета и ни одна протянутая рука не помогут. Минхо вновь чувствует то, что давно забыл, что пытался забыть и больше никогда не вспоминать.