Моя девочка.

Глава 11. Неудавшийся разговор.

* * *
Во время трапезы Пятый не сводил глаз с Виктории. Он то и делал, что наблюдал за ней, а она упорно пыталась избежать зрительный контакт с ним.

Все это время была тишина, которую девушка нарушать не хотела. Она не хотела спорить с ним, не хотела снова горько глотать свои слезы, не хотела, чтобы на нее кричали. Не хотела. Да и сама Виктория не желала с ним беседовать. Да кто вообще захочет разговаривать с психически неуравновешенным человеком?

Виктория медленно и осторожно складывает блин в трубочку, параллельно слыша мурлыканье парня, который съел уже больше половины блинов, нежели чем девушка. Миллер собиралась есть только третий блинчик, так как много блинов в нее не в лазило и так было всегда. Наконец докатав это лакомство, Виктория аккуратно поднимает блин в воздухе, держа того за края, которые во рту потом будут похрустывать. Затем, девушка открывает рот, и она откидывает голову назад. Виктория как-то небрежно преподносит завернутый блин, в котором было клубничное варенье. Момент и девушка откусывает свой завтрак, из которого потекло вареньице. Ну, потекло — это громко сказано. Просто липкая смесь клубники капнула ей на подбородок, а потом сладкая струйка начала идти вниз, к шее. Виктория почувствовав, что что-то прохладное начинает стекать с ее подбородка, то она молниеносно возвращает голову в исходное положение и так же быстро пододвигается ближе к тарелочке, на которой она и скрутила этот текучий блин. Виктория неуклюже кладет блин на тарелку, ибо ей казалось, что сейчас она превратится в ходячие клубничное варенье, а этого дева не хотела. Руки сами потянулись к нужному месту, которое было липким. Быстро собрав всю сладость, девушка облизывает подушечку пальца, затем повторяя то же самое с подбородком.

— М-м-м... — сладко мурчит Пятый, заставляя Викторию поднять свои глаза на него. Юноша начинает активно жестикулировать руками, дабы показать, что это восхитительно. — Это так вкусно, — рука парня потянулась к стопке с блинами. Интересно, какой по счету он ест блин? Шестой? Двадцать шестой?

От комплимента парня, на лице девушки уже красовались поднятые уголки губ. Виктории не хотелось улыбаться во все зубы, ведь чаще всего ее нахваливали за приготовленную ею пищу, и она всегда старалась не улыбаться во все зубы, так как готовка — дело обычное, простое, не сложное. Но Викторию нахваливали девочки, девушки, женщины, бабушки, но никак не парни. Разумеется, что отец, дядя и дедушка хвалили ее, но чтобы это делал какой-то псих — нет.

— Почему ты не работала поваром, а работала официанткой? — монотонно задает вопрос Пятый. Довольная улыбка после услышанного начала спадать с девичьего лица, а взгляд устремился куда-то вниз. Да он прикалывается или что? Откуда ему знать, где и кем она работала? Зрачки увеличились, оставляя еле заметную голубую радужку. Сердцебиение замедлилось, начал образовываться ком в горле.