Моя девочка.

Глава 16. Манная каша с комочками.

Могила

Листья шумели уныло
Ночью осенней сырой:
Гроб опускали в могилу,
Гроб, озаренный луной.

Тихо без плача зарыли
И удалились все прочь,
Только луна на могилу
Грустно смотрела всю ночь.

* * *
Виктория резко открывает свои красные от слез глаза и поднимает голову вверх, когда в очередной раз слышит протяжный стон голубоглазого мужчины, чей рот был полностью в крови, не оставляя ни одного участка губ без алой жидкости. Кареглазый тихо всхлипывает с закусанными пальцами во рту, дабы хоть как-то сдержать или унять свое волнение, переживания и в конце концов перестать реветь. Ну не его ведь бьют. Девушка прикрывает глаза и на глубоком выдохе встает с позы кошки.

— Пятый! — кричит та во весь голос, что от такого крика у нее что-то зазвонило в ушах, а горло будто бы пересохло и кашлять охота. Разъяренный парень моментально замирает, а его кровавый кулак, который уже был готов снова нанести удар обидчику застыл в воздухе. Прерывистое тяжелое дыхание Пятого заполнило весь коридор. Голубоглазый тип в жилетке обессилено закрыл один глаз, ведь второй был уже с гематомой во весь глаз, под глазом и над ним. Челюсть со скрипом сжалась, а рука все еще держала наркомана. Виктория сжав ладоши в кулак обессилено голосит.

— Я виновата ... Я ... — хлопая кулаком по грудной клетке, хмыкает Виктория, а из ее глаз мешкотно катятся горькие слезы.

Теперь от малахитового цвета почти ничего не осталось. Его настолько сильно поразили слова его девочки, что сам не заметил, как с приоткрытым ртом пилил взглядом обидчика девушки. Виновата? В чем?
Обескураженный парень медленно поворачивает голову к девице, которая горько всхлипывает. Пятый сводя брови к переносице, едко глазеет на Викторию.

Миллер закусив внутреннюю губу стала щипать себя, ибо бешеный взгляд Пятого начинает давить на нее. Хочется, чтобы тот перестал так пялиться на полуголую нее. Хочется, чтобы тот отпустил этих наркоманов. Хочется вернуть время назад. Хочется домой.

« — ... Молодец, Виктория ...» — слышен привычный шепот Кристины, вот только слова никак не успокаивают девушку. Она громко взвыла и опустив голову вниз прикусила губы, а одной рукой обняла другую конечность и стала судорожно поглаживать ее, словно пыталась успокоить себя, обнять, пожалеть, ведь сейчас, кроме нее не в силах этого сделать.